на кучке четвертаков у Брендона. – Поддай мне лучом, Скотти[125]. Старое «Предприятие» висит нынче над всеми нами, я полагаю, и помазанными, и проклятыми.

Никто не сказал ни слова.

– И сдается мне, у вас тоже кошелька нет, – с сарказмом спросил он у Джейс.

– В гостиной.

– Я обладаю многими талантами, дорогая моя, но, боюсь, чтения мыслей среди них нет.

– Рядом с белым креслом.

– Очень надеюсь, что у вас в соответствующих бумажниках отыщутся какие-нибудь приятные сюрпризы, – произнес он с преувеличенной растяжкой, – потому что покамест отсюда все это смотрится довольно жалким уловом.

Хлопнула задняя дверь. Женский голос они услышали еще до того, как из-за плеча Томми выглянуло ее изнуренное лицо.

– Красивенькие люди, – произнесла она. Ее обесцвеченные волосы начали отрастать много месяцев назад и теперь висели тусклыми немытыми прядями, полусветлые, получерные, по худым щекам, заляпанным гримом, который не вполне мог скрыть буйной угревой сыпи. На ней были драные джинсы и черная футболка-безрукавка. Она заметила обескураживающую горку мелочи. – И это всё? – спросила она.

– Свяжи им лентой запястья. И лодыжки. Туго.

– Извините, – произнес Дрейк, – но это все деньги, что у нас есть при себе. Мы только что вернулись из-за границы.

– Что вы намерены делать? – спросил Брендон.

– Рты им тоже заклей, – сказал Томми.

– Прошу вас, – взмолилась Джейс. – Я тогда не смогу дышать. У меня синусит.

– Ей первой заклей.

– Эй, – сказала женщина. – Это же вы, это Тэра Той. Глянь, Томми, ты посмотри, кто это, Тэра Той.

– Я не Тэра.

– А вот и Тэра.

– Меня зовут Джейс Старлинг.

– Вы уверены? – Женщина обошла ее вокруг, полуприсев, изучая ее черты с разных точек зрения.

– Кто такая Тэра Той? – спросил Томми.

– Ой, ты же знаешь. Она в той киношке была, где легавый… ну сам знаешь, легавый бунтарь с черным напарником.

– Это не я, – стояла на своем Джейс.

– Вы-вы.

– Говорю вам – можете проверить мою членскую карточку «Справедливости»[126].

Женщина придвинулась поближе, чтобы окончательно все рассмотреть вблизи. От нее несло дымом, чесноком и автомобильным выхлопом.

– Ладно, может, и не вы. Но поразительное сходство. Могли б быть ей близняшкой. Ну и где вы снимались? – Но не успела Джейс ответить, как женщина повернулась к своему партнеру. – Томми, я не могу эту блядскую ленту оторвать. Мне ножницы нужны или что-ни-будь.

– Ножницы, – потребовал Томми.

– Второй выдвижной ящик слева у холодильника, – ответила Аманда.

Женщина опять ушла в кухню.

Томми повел пистолетом на их недоеденный десерт.

– Что это за херня?

Несколько долгих секунд никто не говорил.

– Дуриан, – произнес Дрейк.

– Похоже на лужу соплей. Это что, свеженькое у вас, матерых модников? И особая ложечка есть, чтобы такое вот черпать?

Женщина вернулась, нервно щелкая крупными ножницами с желтыми рукоятками.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросил Брендон.

– Понятия не имею. – Томми пожал плечами. – А вы чего заслуживаете, по-вашему?

– Уж большего, чем ваш визит, – рявкнул Дрейк.

Томми улыбнулся.

– Ну да, но вам он все равно достался, разве нет? Жизнь под завязку набита скромненькими сюрпризами. Моя-то уж точно была.

Они сидели тихо и позволили женщине связать себя лентой. Над заклеенными ртами испуганные глаза искали контакта друг с другом, целая жизнь невысказанных сообщений в мечущихся взглядах.

Томми повернул реостат на стене. В комнате стало так же ярко, как в ателье у фотографа.

– Это славно, – одобрительно произнес он, затем – женщине: – Зажги свет в гостиной, зажги весь свет. Тут ничего не разглядишь, а мне нравится смотреть, как живут другие. Это как в зоопарк ходить.

– Ого, – окликнула его женщина, – видел бы ты, какой у них телевизор. С проектором. Стереозвук.

– Разумеется, – сказал Томми, – они же передовые и прогрессивные люди, у них все барахло правильное. – Он переходил от стула к стулу, роясь в их вываленных пожитках, прикарманивая бумажные деньги. – Двадцать три вонючих дуба, – произнес он, вывернув наизнанку бумажник Брендона. – Я знаю, вы себя считаете ах-какими-четкими, что зелень не носите, но что же делать, если появляется кто-нибудь вроде меня, кому очень нужно? Что вы тогда делать станете? Что сделаете? – Он не спеша изучил водительские права Брендона. – Тридцать четыре? – с напускным недоверием воскликнул он. – Вам тридцать четыре? Я б не дал, приятель. Выглядите вы на все сорок. Пора начинать правильно питаться. Старайтесь расслабиться. Спите побольше. – Он сунул права себе в задний карман. – Может, съездим к вам, когда тут все доделаем, гульнем на всю ночь, вечеринка до рассвета.

Когда Томми огибал стол туда, где сидел в ожидании Дрейк, Аманда вдруг вскочила, рот и руки по-прежнему склеены, и рванулась к кухне.

– Кара! – крикнул Томми, кидаясь обратно, чтобы ее перехватить, его вытянутая рука едва не цапнула ее за скошенное плечо, когда она пробегала миом. До задней двери она так и не добралась. Подсечкой на бегу он жестко сшиб ее на пол, отчего ей вывихнуло спину, а в носу что-то треснуло. – Дура, – прошептал он ей на ухо. – О-чень глу-по. – Тяжелый кончик ствола пистолета постукивал ей по черепу с каждым отдельным слогом.

Запыхавшись, вбежала Кара – в пальцах стиснут ворох каких-то украшений, золотые цепочки, браслеты, серьги. Вид у нее сделался потрясенный.

– Что случилось?

– Глупая сучка! Я же сказал – потуже. – Томми в отвращении подергал за отклеившиеся обрывки серой ленты, болтавшиеся у Аманды на лодыжках.

– У меня было туго, – возмутилась Кара. Уму непостижимо, что все это сейчас с ней творится.

– Я покажу тебе туго – и покажу это на тебе. – Он оттолкнулся от тела Аманды и медленно поднялся на ноги.

Глаза Аманды наполнились слезами от удара по носу, и теперь влага натекала перед ней на приятный линолеум с золоченым узором. Это моя кухня, не переставала думать она, это мой дом.

– Теперь сиди тут и следи за ней, – распорядился Томми. – Справишься? Ты хоть с этой простой задачей способна справиться?

– Не беспокойся, – ответила Кара.

– А я вот беспокоюсь, лапуля-кисуля, очень беспокоюсь.

Томми вернулся в столовую. Сборище глаз на нем – все равно что растревоженные птички, готовые воспарить.

– Не смотрите на меня, – сказал он, поднимая руку, словно чтобы съездить стволом пистолета по лицу Дрейку. У одного за другим он перерезал ножницами ленту на лодыжках и по одному провел через дом, каждого заложника – в отдельную комнату, где грубо толкнул каждого и снова склеил им ноги. Туго. Брендон растянулся на матрасе королевских размеров в хозяйской спальне, Дрейк – на двуспальной кровати в гостевой комнате, Джейс – на половике в подсобке, где располагались швейная машинка, гладильная доска, «Экзерцикл», установленный перед телевизором.

Когда Томми вернулся в