Алекс притянул меня обратно. Его руки оказались у меня на талии, и голос прозвучал совсем рядом с ухом.

– Если я до конца вечера не буду целовать тебя настолько порнографически, насколько мне этого действительно хочется, то знай, что после этой поездки я собираюсь пойти на терапию и наконец выяснить, почему я совершенно не способен выразить счастье в присутствии своей собственной семьи.

– У меня только что тоже появился новый фетиш – Алекс Нильсен, решивший позаботиться о себе, – сказала я, и он украдкой поцеловал меня в макушку.

В этот миг у входной двери раздались визги и крики, и Алекс быстро отступил от меня на шаг.

– А вот и мои племянницы и племянники.

Глава 32

Этим летом

Старшей девочке Брюса было шесть лет, а младшей – четыре года, а сыну Кэмерона только недавно исполнилось два. У сестры Тэма тоже была шестилетняя дочь, и сейчас все четверо детей со смехом носились по залу.

Алекс с удовольствием носился вслед за ними, падал на пол, когда они пытались его опрокинуть, а иногда ловил их и подкидывал, радостно верещащих, в воздух.

С ними он вел себя как Алекс, которого я знала, – веселый, открытый и игривый, и хоть я понятия не имела, как общаться с детьми, когда меня втянули в игру, я решила стараться изо всех сил.

– Мы принцессы, – меня взяла за руку племянница Тэма, Кэт. – Но мы еще и воительницы, а поэтому мы должны убить дракона!

– А дядя Алекс – это дракон? – уточнила я, и она торжественно кивнула, широко распахнув глаза.

– Но нам необязательно его убивать, – добавила она, задыхаясь от быстрого бега. – Если мы сможем его приручить, он будет нашим питомцем.

Алекс бросил на меня сокращенную версию взгляда Грустного Щеночка. В данный момент он сидел под столом и отбивался от всего потомства семьи Нильсен.

– Хорошо, – сказала я Кэт. – И какой у нас план?

Вечер шел своим чередом. Сначала был коктейльный фуршет, затем ужин, во время которого нам принесли множество крошечных пицц, на которых лежала самая разнообразная начинка: козий сыр и руккола, кабачок и бальзамический соус, маринованный красный лук и брюссельская капуста на гриле – словом, все то, от чего содрогнулись бы приверженцы традиционной пиццы – такие, например, как Рейчел Крон.

Мы с Алексом сели за детский столик. Когда ужин подошел к концу и жена Брюса, Анжела, вернулась проведать детей, она как минимум раз сто поблагодарила меня за участие.

– Я люблю своих детей, но иногда мне хочется за ужином поговорить о чем-нибудь, кроме свинки Пеппы.

– Ха, – сказала я. – Мы в основном обсуждали русскую литературу.

Она немного нетрезво рассмеялась, шлепнула меня по руке явно куда сильнее, чем хотела, а затем потянула Брюса к себе.

– Дорогой, ты должен услышать, что только что сказала Поппи!

Анжела повисла на нем, и лицо Брюса приобрело немного отстраненное, закрытое выражение – все-таки в глубине души он был Нильсеном, – но рукой он все-таки нежно придерживал ее за талию. Когда Анжела заставила меня повторить шутку, он не засмеялся. Просто сказал в своей сухой, но искренней, истинно нильсенской манере:

– Забавно. Русская литература.

Перед тем как должны были подать десерт и кофе, из-за стола поднялась сестра Тэма (сильно беременная, она ждала двойню) и постучала вилкой по стакану с водой, привлекая внимание всех присутствующих.

– Наши родители не слишком любят публичные выступления, так что сегодня я согласилась произнести небольшой тост. – Глаза у нее уже были влажными от слез, но она сделала глубокий вдох и начала: – Кто бы мог подумать, что мой надоедливый младший брат окажется моим лучшим другом?

И она рассказала о своем с Тэмом детстве в Северной Калифорнии, о том, как они вечно кричали и дрались, о том, как он без спроса взял ее машину и врезался на ней в телефонный столб. А потом наступил переломный момент, когда она развелась со своим первым мужем, и Тэм предложил ей переехать жить к себе. Как-то она застала его плачущим во время просмотра «Стильной штучки» и, конечно, принялась за это над ним подтрунивать. А потом она села на диван рядом, чтобы вместе досмотреть фильм до конца, и в конце концов они оба расплакались над особо трогательным моментом, а потом засмеялись над собой и решили, что им срочно необходимо выйти посреди ночи за ведерком мороженого.

– Когда я снова вышла замуж, – сказала она, – труднее всего было перенести то, что я больше никогда не смогу жить с тобой вместе. А потом ты начал рассказывать о Дэвиде и всем было ясно, как сильно ты в него втюрился, и это испугало меня еще сильнее. Я так боялась, что совсем потеряю тебя. А потом я встретила Дэвида, – она состроила мину, которая вызвала непринужденный смех со стороны семьи Тэма, и весьма сдержанный – со стороны семьи Дэвида. – Я сразу поняла, что у меня появился еще один лучший друг. Идеального брака не бывает, это правда, но все, к чему вы прикасаетесь, становится прекрасным. И я уверена, что ваш брак не будет исключением.

Все зааплодировали, принялись обниматься и целовать друг друга в щеки. Официанты уже было начали разносить десерт, как вдруг мистер Нильсен встал, неловко покачнувшись, и так тихо постучал ножом по своему стакану с водой, что это могло бы сойти за пантомиму.

Дэвид сел на свой стул, а Алекс настороженно поднял плечи, когда внимание гостей сосредоточилось на его отце.

– Да, – сказал Эд.

– Сильное начало, – сдавленно прошептал Алекс. Я сжала под столом его колено и взяла его за руку.

Эд снял очки, зажав их в руке, и прочистил горло.

– Дэвид, – сказал он, повернувшись к женихам. – Мой милый мальчик. Знаю, что жизнь у нас была непростая. И тебе тоже приходилось нелегко, – добавил он чуть тише. – Но ты всегда был настоящим солнечным лучиком, и… – Он выдохнул, сглотнул подступившие к горлу эмоции и продолжил: – В том, каким замечательным человеком ты вырос, моей заслуги нет. Я не всегда был рядом, когда был тебе нужен. Но твои братья отлично справились с тем, чтобы тебя вырастить, и я горжусь тем, что я твой отец. – Он уставился в пол, собираясь с мыслями. – Я горжусь тем, что ты выходишь замуж за мужчину своей мечты. Добро пожаловать в семью, Тэм.

Пока зал аплодировал, Дэвид подошел к отцу. Сначала он пожал ему руку, но затем все-таки решился заключить Эда в объятия. Это были