«Видно, ты не привык к ответу „нет“», — подумала я. Царственная властность этого человека внушала мне желание взбунтоваться.

Он услышал мою мысль так отчетливо, словно я произнесла ее вслух.

— Напрасно ты полагаешь, что я не привык к ответу «нет», — процедил он. — Мне сотни раз приходилось выслушивать это слово от тебя.

Глядя в его полыхающие гневом глаза, я подумала, что он способен ударить меня и даже убить. Что ж, если таковы его намерения, пусть лучше осуществит их здесь, чем на корабле посреди ирландского моря.

— И что же будет, если я отвечу «нет» на этот раз? — спросила я.

Настало время внести в наши отношения хотя бы некоторую определенность. В письмах он называл себя моим слугой и повелителем, но пока я видела перед собой одного лишь повелителя.

Он отступил на два шага и посмотрел мне в лицо. Гнев, светившийся в его взгляде всего несколько секунд назад, погас.

— Выбор за тобой, Мина, — пожал он плечами. — Двери этого дома не заперты. Ты можешь уйти отсюда, когда пожелаешь.

Столь стремительная перемена тона обезоружила меня. В замешательстве я смотрела на него, не зная, что сказать в ответ. Все вертевшиеся у меня на языке слова казались робким лепетом школьницы.

— Я обожаю смотреть, как ты одеваешься, но приберегу это удовольствие на будущее, — сказал он. — Понимаю, сейчас ты хочешь остаться одна. — Он отвесил мне легкий поклон. — В твоем распоряжении ровно час. Надеюсь, ты будешь готова.

С этими словами он вышел из комнаты.

В море, на следующий день.

На «небольшом» пароходе, который приобрел граф, оказалось пятьдесят кают первого класса, вмещающих сто человек, но, за исключением команды, мы были единственными пассажирами. Мне была предоставлена отдельная каюта, небольшая, но роскошно обставленная. Открыв платяной шкаф, распространявший сладковатый аромат цветочного саше, я увидела, что все мои вещи, начиная от нижнего белья и кончая вечерними платьями и драгоценностями, уже распакованы и с великой аккуратностью развешаны или разложены по полочкам. На туалетном столике стояла ваза с цветами, в окружении всевозможных лосьонов, туалетной воды, а также французского мыла и пудры. Я опустилась на узкую кровать, сидя на которой можно было смотреть на море через круглый иллюминатор, и с удивлением вспомнила все пережитое мной за последнее время. Неужели всего несколько дней назад я была пленницей психиатрической лечебницы, стучала зубами в ледяной ванне, ожидая, когда смерть прекратит мои мучения? Но разве путешествие, в которое я отправляюсь сейчас, грозит мне меньшими опасностями, чем бесчеловечные медицинские эксперименты?

Несмотря на беспокойные мысли, мерное покачивание судна нагнало дрему, от которой меня пробудил стук в дверь. Стюард принес записку, сообщавшую, что обед состоится в восемь.

Прежде, листая «Мир женщины», я любовалась фотографиями элегантных дам, увешанных изысканными драгоценностями, и джентльменов во фраках и галстуках-бабочках, обедавших на шикарных трансатлантических пароходах. О том, какую форму одежды предполагает протокол, существующий на этом таинственном судне, я не имела даже отдаленного понятия. Осмотрев свой гардероб, я выбрала изысканное, но простое платье с пелериной из золотистой органзы и жемчужное колье. Оставалось надеяться, что мой спутник одобрит этот выбор. Волосы я зачесала наверх и закрепила при помощи длинных перламутровых шпилек, которые обнаружила в шкатулке слоновой кости, стоявшей на туалетном столике. Взглянув на себя в зеркало, я осталась довольна результатом своих усилий и смело распахнула дверь. Стюард уже ждал меня в коридоре.

В центре столовой возвышался стеклянный атриум, окруженный лепными украшениями в виде корон и цветочных гирлянд. Потолок, обшитый резными деревянными панелями, поддерживали колонны. На буфетах, выстроившихся вдоль стен, стояли вазы с фруктами и цветами. За многочисленными столами красного дерева могли бы разместиться сто человек, но обедающих было только двое. В дальнем углу пианист негромко наигрывал на огромном рояле какую-то неизвестную мне мелодию.

— Тебе нравится эта музыка? — осведомился граф, вставая мне навстречу. — Или, может, ты предпочитаешь обедать в тишине?

Не дожидаясь моего ответа, он сел во главе стола. На нем был вечерний костюм, как две капли воды похожий на тот, в котором он впервые предстал передо мной на берегу реки.

Еще один стюард подбежал, чтобы помочь мне отодвинуть стул. Потом он обменялся с графом парой слов на непонятном мне языке и поспешно вышел прочь.

— Музыка очень приятная, — заметила я.

— Это Шопен. Великий талант. Жаль, что он умер таким молодым.

Должна признаться в своем прискорбном невежестве по части серьезной музыки. Увы, в школе мисс Хэдли этим аспектом образования совершенно пренебрегали.

— А почему он умер? — поинтересовалась я.

— Доктора полагали, что у него болезнь легких. Но на самом деле его погубило пристрастие, скажем так, к неподходящим женщинам. — Он слегка улыбнулся. — Точнее, пристрастие подобных женщин к нему.

Готовясь к обеду, я намеревалась обрушить на своего спутника целый град вопросов, но, стоило мне встретить его изменчивые синие глаза, увидеть легкое свечение, исходившие от его лица, все вопросы вылетели у меня из головы. Лучше последовать совету Кейт, молчать и терпеливо ждать, когда правда сама выйдет наружу, решила я и попыталась расслабиться. Под изучающим взглядом графа это оказалось совсем непросто.

— Я так и знал, что это платье подойдет по цвету к твоим глазам, — удовлетворенно заметил граф. — Или же глаза твои изменят цвет, чтобы соответствовать этому платью. Тебе не о чем волноваться, — добавил он после секундного молчания. — Со временем ты получишь ответы на все свои вопросы. Ради этого мы и отправились в путешествие.

В столовой появились официанты, несущие супницы с супом, блюда с мясом и рыбой, чаши с овощами и фруктами. Один из них поднес графу бутылку вина, и тот одобрительно кивнул. Когда бутылка была открыта, граф понюхал пробку и снова кивнул, давая понять, что вино можно разливать по бокалам. Он приказал официантам поставить блюда на стол и отойти в дальний конец комнаты.

— Я сам буду ухаживать за своей спутницей, — заявил он. — Скажи, Мина, что тебе положить?

Ощутив аромат черепахового супа, напомнивший мне тот, что подавали за обедом в день нашего приезда в клинику, я молча кивнула в сторону супницы, из которой он исходил.

— Отлично, — кивнул граф, наполняя мою тарелку. — Что-нибудь еще?

Я решила попробовать белой рыбы под винным соусом и каперсами и баранью отбивную со спаржей, а от тушеной репы и моркови отказалась. В пансионе мисс Хэдли эти овощи подавали едва ли не каждый день, и они успели мне изрядно опротиветь. Исполненный отвращения взгляд, который я бросила на блюдо с овощами, заставил графа рассмеяться. Он подозвал официанта и приказал ему унести блюдо прочь. Подав мне все, что я просила, он уселся за стол напротив меня. Его собственная тарелка оставалась пустой.