Ребята отвезли нас в гостиницу. Мы попросили поселить нас поскромнее. Разместились в итоге в шестиместном номере без подселения. А не поселились мы в центральной гостинице, кстати, она так и называется «Центральная», потому что мы ребята в те годы были видные. Я весил сто пять килограмм, Григорий сто двадцать, так что, увидев нас, не запомнить было невозможно. Поужинали в номере. В ресторан не пошли. Наших магаданских друзей хорошо знали не только в городе. За ужином решили, что займёмся долгами после охоты и рыбалки.

На следующий день, рано проснувшись, сделали зарядку. Быстро позавтракали, попросили, пока нас не будет в городе, уточнить данные о нашем должнике, и поехали на заимку охотников, которая находилась на реке Колыме. Выезжали из города по дороге, которая проходила вдоль Охотского моря. Остановившись на привал, мы забрались на высокий берег моря. Что нас поразило — это необычная тишина. Подошли к обрыву. Внизу — красота — множество маленьких ледяных айсбергов плавали в серо-стальных водах. Описать это я не в состоянии. От этой картины у меня захватило дыхание. Жалко, что у нас не было с собой фотоаппарата. Так что всё осталось только в памяти.

Вечером остановились переночевать в посёлке. Жители посёлка занимались охотой и рыболовством, конечно браконьерили — шли «лихие» девяностые, люди выживали. За ужином познакомились с егерем и его друзьями. Понятно, выпили, но в меру. Утром, проснувшись, попрощались с магаданскими ребятами, которые нас сопровождали, и с охотниками, которых было трое, и пошли на двух больших надувных резиновых лодках с американскими моторами «Меркурий» вверх по Колыме. Курту, начало нашей поездки понравилось. Когда я его спрашивал, он улыбался, показывал большой палец и говорил «Sehr gut». Река Колыма мне показалась очень бурной. В это время происходило активное таяние снега, вода прибывала, и как мне показалось, было много круговоротов.

На место мы прибыли затемно, но наши друзья-охотники довели лодки до пирса даже не зажигая фонарей, которые у них были. Я спросил их: «Почему?» Они: «Батарейки беречь надо. Места глухие. Медведь хозяин. Всё бывает». Разместились в домиках. Их было два. Слегка, без спиртного, перекусили, попили чай и пошли спать.

Утром проснулся я рано, посмотрел на часы — было пять тридцать. Вышел на берег залива или притока Колымы и пошёл дальше до берега Колымы. Ветер, снег, сама река даже не шумит, а ревет, вся в бурунах. Всё равно гулял долго, наверно больше часа. Ружьё не брал, хотя нас предупреждали, что «хозяин» уже проснулся. Может и в гости зайти. У меня с собой было личное оружие. Я без «дядьки», так называли пистолет системы Макарова, никуда не выходил. Даже во время сна он лежал под подушкой — сила привычки. Однако при встрече с медведем — это игрушка и лучше не стрелять, потому как вреда медведю никакого не будет, только злости ему добавит, а тогда только держись — шансов уцелеть останется немного. К счастью, с медведем я не встретился. Возвратился на базу. Все вместе позавтракали.

Егерь предложил разбиться на тройки, чтобы не бродить толпой. Охота не турпоход. Мы согласились. Гриша, егерь и один из охотников сели в лодку и направились на другой берег. Прощаясь, он попросил меня присмотреть за Куртом. «Не дай бог с ним что-нибудь случится. Сестра сожрёт». Я сказал, что разберёмся и пошёл за Куртом, который собирался в домике. Выходя, я взял у него ружьё, обычную советскую двустволку ИЖ-12, зарядил, поставил метрах в пятнадцати две консервные банки, двумя выстрелами сбил их, и передал ружьё Курту, сказав, что бой нормальный. У Курта на всё, что я говорил, один ответ: «Sehr gut».

Выйдя на берег проверили и подкачали лодку. Напомню, лодка резиновая. Распогодилось, светило солнце. Мы сели в лодку и пошли по Колыме вверх, против течения, шли ровно. Примерно часа через полтора подключили другой бак с горючим. Прошли ещё пару часов. Солнце скрылось, стало пасмурно. Охотника, который управлял лодкой, звали Николаем. Он сказал, что до места, если идти таким ходом, осталось меньше часа. Действительно, где-то через полчаса или чуть больше, мы свернули в заводь и причалили к плоту. Сняли мотор, вынесли лодку. Я осмотрелся вокруг. Метрах в пятидесяти в лесном массиве стояло два добротных сруба. Из трубы одного из них шёл дым. Николай, увидев это, сказал: «Володя дома или рядом». Володей звали здешнего егеря. Мы взяли припасы, которые привезли с собой, и пошли ко второму срубу. Припасы мы сложили в этом доме, оставив Курта разбирать их, сами пошли к срубу, который топился.

Я обратил внимание, что Николай взял ружьё. Я незаметно передернул затвор пистолета. Одно слово — тайга. Входная дверь в дом оказалась закрытой. Николай окрикнул Володю, потом мы крикнули вместе. Дверь стала открываться. Послышался громкий окрик: «Николай? Ты?» и не дожидаясь ответа: «Заходи». На пороге нас встретил человек средних лет, крепкого телосложения. Как потом оказалось, Володе было сорок пять лет. Зашли в избу, смотрю, на столе практически пустая бутылка водки, но я ничего не сказал. Николай меня представил, мы пожали друг другу руки. Рука у Владимира крепкая, в глаза смотрит уверено, видно, что человек уверенный в себе и смелый. Он пригласил нас за стол, молча налил нам то, что осталось в бутылке. Нам побольше, себе поменьше, чокнулись, молча выпили, они закурили. Николай спросил Володю зачем он закрыл все двери. «Расскажу». Я извинился и сказал, что с нами ещё один человек, он немец. Я его приглашу. Володя ответил: «Конечно. А я поесть приготовлю». Я пошел за Куртом, зашёл, смотрю, Курт спит. Решил разбудить, вместе поужинаем. С собой мы привезли шесть бутылок водки. На ужин я взял две, подумав, что на четверых — это будет в самый раз. Кстати, фирма, руководимая Григорием, занималась широкой оптовой продажей водки в России. В основном «Абсолютом», привозимым из Финляндии, но из Москвы мы привезли «Столичную». Когда мы с Куртом зашли в избу, то увидели, что Володя, размахивая руками, что-то рассказывал, Николай смеялся. Володя пожал руку Курту, сказал «guten tag», хотя был вечер. Курт улыбнулся. Поставили бутылки на стол, и по взглядам охотников я понял, что это им понравилось. На плите стояла большая сковорода, на ней жарилась яичница с кусками мяса. Володя разлил водку, я взглядом показал на Курта. Он понял и