Причём чувство обиды к сыну у Платона возникло внезапно, от души. А именно это и было опасно.

Ибо Платону передалась от матери её невольная способность наказывать своих обидчиков на расстоянии, причём часто очень тяжело, вплоть до летального исхода. И этому было немало примеров. И тем они были явственней, чем ближе к матери был этот человек. То есть тяжело страдали сначала самые близкие и дорогие, а потом уже дальние и далёкие. Примером тому стала и ещё с детства болезнь Анастасии после давнего материнского проклятия, неожиданно вырвавшегося от души тяжело ранящим словом.

Зная такую особенность своего энергетического поля, Алевтина Сергеевна всё время сдерживала себя и это ей очень долго и довольно часто удавалось. Заметив ещё с детства такой же дар у сына, она взяла того в оборот, всё время твердя ему, что надо к людям быть помягче, прощать им их ошибки и никогда не обижаться на них, особенно на родственников, дорогих и близких, не желать никому зла.

Платон всегда помнил об этом и исполнял материнский наказ. Но тут его неожиданная обида мысленно вылилась на сыночка. Всё совпало по времени, и Платон невольно стал считать себя виновником болезни Даниила.

Теперь предстояло сломать сложившуюся ситуацию.

И чёрт с ними, с деньгами, лишь бы ребёнок выздоровел!

Время не ждало. Содержание билирубина в крови от больной печени неуклонно росло за критическую отметку и достигло 700 единиц. Всё знающая в медицине Инна Иосифовна успокаивала Платона, что живут и при 1000 единицах, но нужны срочные меры. А меры медициной принимались самые экстраординарные.

Отцу оставалось только молить бога, чтобы всё обошлось и восстановилось. А что ещё оставалось делать неверующему Платону. На кону была жизнь сына. Тут поверишь и в бога и в чёрта, лишь бы ребёнок выжил!

И атеист решился. Он, конечно, не молился в обыденном понимании этого слова. Но оставшись наедине с самим собой, вдали от шума городского, по пути на дачу, на лесной дорожке, он всё же мысленно обратился к богу, как к последней инстанции, своей надежде:

Если ты есть? Ты, или понимаемый и ощущаемый мною космический разум, то я тебя очень прошу, просто умоляю: спаси ни в чём не виновного моего сына Даниила! Я в долгу перед тобой не останусь! Хоть я в тебя и не верю, но поверь мне, сделаю всё, чтобы тебе вернуть свой долг!

И потом Платон периодически, дополнительно, мысленно обращался к нему: Ну, давай, помоги! Что тебе стоит?! Я же тебе обещал! Это же дело моей чести! И даже жизни! Помоги, если ты есть!?

Каждый раз звоня, или два-три раза в неделю навещая сына, Платон с тревогой следил за его состоянием, хотя настроение у парня было хорошим.

Его невеста Александра навещала Данилу почти регулярно. В те дни, когда она не могла, «дырку» закрывал отец.

Несколько раз с Платоном съездили Кеша и Ксения. Возили, в основном фрукты и молочные продукты.

Все родственники переживали и болели за Даниила. Анастасия даже молилась в церкви. Может этим, и спасли его.

Наконец, процесс выздоровления пошёл в гору. Решающий вклад в лечение больного внесла давно знакомая Ксении врач Пирогова.

Она работала в главном корпусе ЦКБ и когда-то лечила смертельно больную Татьяну, жену Владимира Гаврилова, двоюродного брата Ксении.

Но теперь она вылечила Даниила, лежавшего, кстати, в той же палате, что и давно Татьяна. Это совпадение в первый момент даже напугало Ксению, впервые тогда пришедшую навестить пасынка в главном корпусе Кремлёвки.

Может повлияли силы медицины, может мольбы Платона, или ещё что-то, а скорее всего всё вместе взятое, и Даниил стал явно выздоравливать.

Через два месяца аккуратного, культурного, вежливого, приветливого, добросовестного и щепетильного красавца и супермена Данилу, за два месяца ставшего всеобщим любимчиком его лечивших и обслуживавших врачей и сестёр, выписали домой. Даниилу так надоело лечиться, что он попросил отца взять его домой хоть на один день раньше срока.

И словно напоминанием Платону о данном богу обещании неожиданно произошли загадочные и непонятные случаи с его «Волгой».

Платон заблаговременно выехал с дачи и, минуя прогнозируемые пробки, прибыл в ЦКБ вовремя. Но дальше началось непонятное.

Когда он после выписки пропуска пытался открыть дверцу машины, замок почему-то не поддался. Пришлось забираться на водительское место через переднюю пассажирскую дверь салона. Но это был лишь первый звонок, словно напоминающий отцу, что он рановато берёт домой сына, или чтобы он не забыл своё обещание.

Когда же все формальности по выписке были утрясены, проблемы улажены, подарки вручены, вещи собраны и тёплое прощание состоялось, неожиданно не захотела заводиться машина. Причём на поворот ключа стартёр и тем более зажигание отвечали мёртвой тишиной.

Вот, тебе и на! Что? Придётся здесь оставлять машину, а ехать на такси?! – опасливо подумал Платон.

ЦКБ, или кто-то, явно не отпускали Данилу.

Может он не долечился? И… космос не отпускает его! – попытался было уже отступить от ранее обещанного… отец.

Перепробовали всё, что знали и умели, не помогло! Отец и сын даже захотели завести двигатель с внешней стороны рукояткой, но для этого надо было сначала снять переднюю табличку с номерным знаком.

Решили пока не трогать, так как и отцу и, тем более сыну после больницы, силовое вращение рукоятки могло выйти боком.

И тогда в процесс вмешался очень желавший поскорее уехать домой Даниил.

Он по мобильнику позвонил знакомому мастеру по «Волгам» и тот научил горемык, как обмануть непослушную технику.

Для начала постучали гаечным ключом по коробке реле, возможно, этим разлепляя слипшиеся контакты. Попробовали, заработал стартёр, но зажигание не проявлялось. Тогда опять позвонили и услышали явно противоречащий инструкциям совет бывалого мастера:

– «А теперь, после включения зажигания, топите педаль газа до упора в пол, пока не заведётся. Даже если сдохнет аккумулятор!».

Попробовали. Не сразу, но получилось. Завелись, и радостные поехали.

Платон вёз сына осторожно, как вторично полученную от бога драгоценность. Доставил в дом к невесте, передал из рук в руки.

И с чувством глубочайшего удовлетворения он отбыл к себе на дачу. Ему теперь ничего не было страшно, всё было позади. Или почти всё?!

Но, так никому и никогда не должный Платон, стал должен теперь самому господу богу! Он часто потом мысленно рассуждал о происшедшем, и каждый раз утверждался в выводе о своём неоплатном долге перед ним.

Выводы сделали и молодые. Они практически тут же, без всяких церемоний, расписались. Свадьбу отметили дома у отца в очень узком кругу. Кроме того, молодожёны устроили встречу и со своими ближайшими друзьями, а также дома, в окружении матери и двух братьев Александры.