— Скорость перехвата составит одиннадцать метров в секунду… — начала она.

— Я с этим справлюсь, — сказал Бек по радио.

— Расстояние при перехвате составит… — Йоханссен поперхнулась. Затем дрожащим голосом продолжила: — Между нами будет шестьдесят восемь километров. — Она закрыла лицо руками.

— Она сказала «шестьдесят восемь километров»?! — переспросил Бек. — Километров?!

— Проклятие, — прошептал Мартинез.

— Соберитесь, — приказала Льюис. — Решаем проблему! Мартинез, МВА может двигаться?

— Нет, капитан, — ответил Мартинез. — Они сняли СОМ, чтобы облегчить корабль.

— Значит, мы должны лететь к нему. Йоханссен, время до перехвата?

— Тридцать девять минут двенадцать секунд, — сказала Йоханссен, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— Фогель, — продолжила Льюис, — как далеко мы можем отклониться за тридцать девять минут с ионными двигателями?

— Километров на пять, — ответил он по радио.

— Мало, — сказала Льюис. — Мартинез, а если мы направим все ориентационные двигатели в одну сторону?

— Зависит от того, сколько топлива мы хотим сохранить для корректировки ориентации на обратном пути.

— А сколько тебе нужно?

— Я справлюсь с двадцатью процентами имеющегося.

— Хорошо, если ты используешь другие восемьдесят процентов…

— Проверяю, — сказал Мартинез, запуская вычисления на своей консоли. — Мы получим приращение характеристической скорости в тридцать один метр в секунду.

— Йоханссен, расчет, — приказала Льюис.

— За тридцать девять минут мы отклонимся… — руки Йоханссен летали над клавиатурой, — на семьдесят два километра!

— Отлично, — сказала Льюис. — Сколько топлива…

— Уйдет семьдесят пять целых пять десятых процента имеющегося для корректировки ориентации топлива, — сообщила Йоханссен. — Это снизит зону перехвата до нуля.

— Сделай это, — приказала Льюис.

— Слушаюсь, капитан, — отозвался Мартинез.

— Погодите, — вмешалась Йоханссен. — Зона перехвата снизится до нуля, но скорость перехвата составит сорок два метра в секунду.

— Значит, у нас есть тридцать девять минут, чтобы придумать, как притормозить, — сказала Льюис. — Мартинез, врубай двигатели.

— Слушаюсь, — повторил Мартинез.

— Притормози, — попросила Энни Венката. — За очень короткое время на них вылилась куча дерьма. Объясни.

Венкат напрягал слух, стараясь различить аудиосигнал на фоне перешептываний важных персон в обзорной комнате. Сквозь стекло он видел, как Митч в отчаянии воздел руки.

— Они промахнулись на старте, — ответил он, глядя мимо Митча на экраны. — Расстояние перехвата оказалось слишком большим, поэтому они используют ориентационные двигатели, чтобы сократить разрыв.

— А для чего обычно используют ориентационные двигатели?

— Они поворачивают корабль, а не толкают его. У «Гермеса» нет быстродействующих двигателей. Только медленные ионные двигатели с равномерной тягой.

— Значит… проблема решена? — с надеждой спросила Энни.

— Нет, — ответил Венкат. — Они доберутся до него, но пролетят мимо со скоростью сорок два метра в секунду.

— А это быстро? — поинтересовалась Энни.

— Около девяноста миль в час, — сказал Венкат. — Бек не сможет подхватить Уотни на такой скорости.

— А они не могут использовать ориентационные двигатели для торможения?

— Им нужна большая скорость, чтобы успеть сократить расстояние. Для этого они израсходуют все доступное топливо, и на торможение его уже не хватит. — Венкат нахмурился.

— И что им делать?

— Я не знаю, — сказал он. — А даже если бы знал, не смог бы сообщить им вовремя.

— Значит, все повисло на волоске, — подвела итог Энни.

— Точно, — согласился Венкат.

— Уотни, — сказала Льюис, — ты на связи?.. Уотни?

— Капитан, — обратился к ней по радио Бек. — На нем ведь скафандр, верно?

— Да.

— В скафандре должен быть биодатчик, — сказал Бек, — который транслирует сигнал. Не слишком сильный — в норме он должен преодолеть всего пару сотен метров от марсохода до жилого модуля, — но, быть может, мы поймаем его.

— Йоханссен, — произнесла Льюис.

— Работаю, — откликнулась Йоханссен. — Нужно посмотреть частоты в документации. Дайте мне секунду.

— Мартинез, — сказала Льюис. — Есть идеи, как затормозить?

Он покачал головой:

— Никаких, капитан. Мы несемся слишком быстро.

— Фогель?

— Ионный движитель недостаточно силен, — ответил Фогель.

— Должно же быть что-то, — пробормотала Льюис. — Что-то, что мы можем сделать. Ну хоть что-нибудь!

— Получила данные с биодатчика, — сообщила Йоханссен. — Пульс пятьдесят восемь, кровяное давление девяносто восемь на шестьдесят один.

— Не так уж плохо, — отозвался Бек. — Ниже, чем хотелось бы, но он провел восемнадцать месяцев при марсианской силе тяжести, и этого следовало ожидать.

— Время до перехвата? — спросила Льюис.

— Тридцать две минуты, — ответила Йоханссен.

Блаженное забытье сменилось туманным бодрствованием, которое перешло в болезненную реальность. Уотни открыл глаза и моргнул, почувствовав боль в груди.

От брезента почти ничего не осталось. Его обрывки парили по краям дыры, которую он когда-то затягивал. Перед Уотни открылся вид на Марс с орбиты. Изрытая кратерами поверхность красной планеты тянулась во всех направлениях, из-за разреженной атмосферы края казались чуть размытыми. За всю историю человечества лишь восемнадцать человек лицезрели эту картину.

— Иди в задницу, — предложил Уотни Марсу.

Он потянулся к контрольной панели на руке скафандра и поморщился. Попробовал еще раз, медленнее, и включил радио.

— МВА вызывает «Гермес».

— Уотни?!

— Подтверждаю. Это вы, капитан? — спросил Уотни.

— Подтверждаю. Доложи свой статус.

— Я на неуправляемом корабле, — ответил он. — Больше ничего сказать не могу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Грудь болит. Кажется, я сломал ребро. А вы?

— Мы работаем над тем, чтобы добраться до тебя, — сказала Льюис. — При старте возникли осложнения.

— Ага, — отозвался Уотни, глядя на дыру в корабле. — Брезент сорвало на фиг. Думаю, еще в самом начале взлета.