и в ноябре того же года апостолик прибыл в Рим. Там Александр III был вторично признан Римским епископом[554].

Впрочем, эти ходы не изменили расстановку сил на шахматной доске: сицилийцы прекрасно понимали, что после падения папы, борющегося с Германским королем, дни их королевства будут сочтены. А византийцы не считали возможным становиться на одну сторону с тем, кто ни во что не считал древние традиции их императоров. В свою очередь Фридрих Барбаросса негодовал на Мануила Комнина, все эти годы втайне подпитывавшего недовольство германцами в Венеции и Ломбардии и покровительствовавшего папе Александру III.

Упорствуя в своем желании сохранить королевское влияние на германский епископат, Барбаросса созвал 23 мая 1165 г. в Вюрцбурге всеимперский съезд, отличавшийся широким представительством архиереев и светских аристократов. Преодолев слабую оппозицию, король настоял на принятии выгодных ему решений о поддержке антипапы Пасхалия III. Священники, не подписавшиеся под соборными актами, получили время на размышления. Как им недвусмысленно объяснили в кулуарах, в случае отказа они подлежали низвержению из сана, конфискации имущества и высылке. Конечно же, это возымело действие. И после того, как 29 декабря 1165 г. сбылась мечта короля и по его инициативе Карл Великий был прославлен Западной церковью как святой, Фридрих Барбаросса имел все основания полагать, что отныне он единолично руководит Западной церковью. Ведь теперь он, как император, выступал не просто в качестве короля, но и наследника великого и святого Франкского правителя. Правда, этот грандиозный успех Фридриха I практически не ощущался в Италии, где Генуя и Пиза, формально подчиненные Германскому императору, отказались признавать антипапу Пасхалия III. А в Ломбардии жители открыто высказали свое непокорство королю, заявив о независимости[555].

1166 г. прошел в преодолении смут в Сицилии, где скончался король Вильгельм I, и попытках императора Мануила Комнина восстановить отношения с Римским епископом. Увы, дипломатические маневры не принесли положительного результата, и началась война. Первыми проявили активность германцы, осадившие Анкону, которую защищал византийский гарнизон. Но им помешали норманны, высадившиеся на побережье, а затем и отряды вооруженных горожан Рима, внезапно атаковавшие рыцарей Барбароссы 29 мая 1167 г. у Тускулы. Разумеется, это отвлекло Германского короля от Анконы, но предопределило судьбу бесстрашных итальянцев. Как и следовало ожидать, почти две трети этой «гражданской» армии погибли (из 30 тыс. в живых осталось не более 10 тыс. воинов), и лазутчики доложили Фридриху, что Рим стоит беззащитным. Оставалась слабая надежда на Комнина — в это же время к папе прибыл его посол Иордан, сын Роберта Капуанского, и предложил от имени своего василевса помощь в людях и деньгах. Увы, она опоздала.

Конечно, Германский король не стал разменивать Вечный город на «какую-то» Анкону, которую мог взять в любой момент. И 29 июля 1167 г., штурмом взяв Рим, разрушил его до такой степени, на которую ранее не решались даже сарацины. Антипапа Пасхалий III, ничуть не смущаясь видом разоренного и горящего города, служил мессу в алтаре храма Святого Петра и повторно возложил на голову Фридриха I Барбароссы императорскую корону — тот выполнил свое обещание не носить ее до тех пор, пока не захватит Вечный город[556].

Но этот величайший пик славы в биографии Германского короля вскоре сменился ужасной катастрофой. Видимо, Небеса разверзлись специально для того, чтобы покарать нечестивца, осмелившегося наложить свою руку на великие христианские святыни. Уже 3 августа Рим посетила чума — дитя рожденной близлежащими болотами лихорадки, немедленно начавшая свою черную «работу». В считаные дни большая часть германской армии скончалась, включая родственников короля и его помощников. Жертвами болезни стали такие известные персоны, как архиепископ Райнальд Кельнский, епископы Конрад Аугсбургский, Александр Льежский, Даниил Пражский, Эберхард Регенсбургский, Готфрид Шпайенский, Герман Верденский, герцоги Фридрих Швабский и Вельф VII, князь Депольт Чешский, а также многие графы и бароны[557].

Покойников было так много, что никто и не пытался их хоронить. Они лежали повсюду, и от горы трупов распространялось страшное зловоние, наводившее на всех почти животный ужас. В отчаянии Барбаросса направился обратно в родную Германию, но города Лангобардии закрывали перед ним ворота, опасаясь болезни. Кругом были враги, и только в декабре, переодевшись в платье своего слуги, Фридрих Барбаросса смог тайно достичь первого германского города. В довершение всех его бед в скором времени города Ломбардии образовали Ломбардскую лигу, напрочь презрев все прежние вассальные клятвы и претендуя на независимость от Западной империи[558].

Их ряды вскоре пополнились новыми участниками, которые прекрасно понимали, что после катастрофы его армия сильно поредела и теперь Барбаросса располагает лишь не очень профессиональными с военной точки зрения отрядами горожан из Павии. В результате 1 декабря 1167 г. Венеция, Веронская лига и Ломбардская лига заключили соглашение об объединении. Но этого мало, к ним тут же примкнули еще вчера столь надежные Новара и Верчелли.

Спас Барбароссу в этой критической ситуации его талант разделять оппозицию на сотню мелких векторов, тщательно выискивая противоречия, имеющиеся между ними. А также железная решимость доводить все дела до конца. Он срочно вступил в переговоры с графом Гумбертом III Савойским (1148–1189) и в январе 1168 г. достиг соглашения с главными аристократами. За весьма значительную сумму Гумберт пропустил войско Фридриха через Западные Альпы, и в марте того же года в Сузах Барбаросса демонстративно казнил нескольких знатных заложников из Ломбардской лиги, захваченных его солдатами в плен[559].

Рим, помнивший разгром прошлого года, дрогнул, и его аристократы начали спешно продумывать план спасения. В такой ситуации папа не осмелился остаться в городе и спешно покинул его, добровольно отправляясь в изгнание, поскольку никакой веры продажный сенат Рима ему не внушал. Понтифик нашел убежище в замке Картулария близ Колизея, где пробыл долгих 11 лет, прежде чем вновь решил посетить Рим. Антипапа Пасхалий III скончался уже к тому времени (он отдал Богу душу в 1168 г.), но по инициативе неутомимого Барбароссы возник новый исторический персонаж — антипапа Каликст III (1168–1178). Его, конечно же, признало большинство германских епископов, но в результате схизма осталась не преодоленной, а потому все так же опасной для всей Европы. Чем дольше длилась она, тем быстрее рушился авторитет Германского короля, но и папе Александру III было трудно надеяться на успешный итог противостояния с Барбароссой[560].

Казалось, именно в эту минуту у императора Мануила I Комнина возникли реальные шансы примириться с папой и завершить церковный раскол между Западной и Восточной церквами. Отсюда виделись замечательные перспективы: преодоление противостояния с Западом, которого василевс очень опасался,