София, уверенная в себе и в своей победе в любой день недели: - но что за избиение без педагогического эффекта? Тебя ждет лекция, моя дорогая и она будет чрезвычайно болезненна. Но я постараюсь не покалечить тебя… хотя… это как пойдет. Если ты окажешься тупее чем я думаю, то ты можешь остаться тут, на Кладбище Кораблей. Никто тебя и не найдет потом. Так что в твоих же интересах сдать мой предмет на «отлично». Первым уроком тебе было – научиться постоять за себя. Выпрямится. Следующий мой урок будет называться «Знай свое место». – София перенесла центр тяжести с ноги на ногу, и я вдруг отчетливо поняла, что она сейчас ударит меня. Ударит быстро, жестко и без предупреждения.

- Погоди. – говорю я и она – останавливается. Вопросительно смотрит на меня.

- Погоди, - повторяю я: - так ты говоришь, что это все… вся эта травля, когда вы обзывали меня, обливали соком, высыпали мусор из бака, когда я сидела в кабинке туалета, изломали мамину флейту, заперли меня в шкафчике – это все уроки? Ты совсем ебнулась, София?

- Хеберт. – некоторое время она колеблется, на ее лице сменяются эмоции. Ей охота ударить меня в лицо, повалить меня на землю и забить до полусмерти, но также ей охота показать свое интеллектуальное превосходство. Она оправдывает свое поведение высокопарными фразами и выстроенной логикой мира, своей собственной логикой, и ей охота продемонстрировать что она – не просто садист, как Мясник. Она – воспитывает. Она – несет в мир добро. Так как она это понимает.

- Окей. – она оглядывается по сторонам, смахивает пыль с лежащего рядом здоровенного адмиралтейского якоря и садится на его плоскость, наклоняется вперед и глядит на меня.

- Судя по всему, перед тем, как я выбью из тебя дерьмо, нам нужно поговорить, Тейлор. Хотя бы для того, чтобы очистить твой разум от вопросов, – говорит она и у меня невольно поднимается бровь. Тейлор. Она никогда не называла меня по имени. Никогда. Обычно она вообще меня никак не называла, словно бы я не заслуживала быть даже не человеком, а объектом, имеющим собственное обозначение. Но когда она обращалась ко мне, то звала меня по фамилии. Хеберт.

- Окей. Давай закрепим пройденный материал. – София кладет руки локтями на свои коленки (уже зажило все, а?), сцепляет пальцы рук и кладет подбородок на них, становясь похожей на нашу учительницу по английскому: - у меня нет к тебе ненависти. В этой, как ты выражаешься «травле» - не было ничего личного. Взгляни на себя, Тейлор, ты была размазней. Знаешь, как я познакомилась с твоей подружкой, Эммой Барнс? Она уже стояла на коленях и открывала рот, а парочка гандонов из АПП стояли над ней и один уже расстегивал ширинку. Иногда я думаю, что мне стоило выйти из тени чуть позже, возможно все, чего этой дуре не хватает чтобы стать сильной – это привкус Азиатских Плохих Парней глубоко в глотке. Может это ее мотивировало бы по-настоящему. И знаешь что? Эти задохлики были младше ее! Худосочные азиатские парниши, даже она могла бы что-то сделать с ними. Хотя бы – не становится на колени. Умереть стоя. Хотя, о чем это я – они бы ее не тронули, не порезали, не убили. Эти ребята просто брали на понт, пугали. Им не нужны проблемы с полицией, пусть они и из АПП. Лунг не может всех защитить, а тех, кто попадается – никто не вытаскивает из участка. Старый Лунг придерживался закона джунглей среди своих людей – кто попался, сам дурак. – она прерывается и бросает на меня быстрый взгляд, удостоверяясь, что я ее слушаю. Я – слушаю. Мне в самом деле интересно. Интересно, что эта кампания травли оказывается не просто спонтанная реакция на виктимность Тейлор, а имеет под собой продуманную идеологическую платформу.

- К чему это я? Ах, да, Эмма Барнс и член у нее во рту. Понимаешь, Тейлор, она могла бы сражаться, могла биться, могла кричать, могла отбиваться, кусаться, выдавить глаз пальцем, ударить коленкой в пах, могла просто толкнуть руку этого идиота с ножом, и он сам порезал бы себе лицо. Но она выбрала – ничего не делать. Нет, еще хуже – она выбрала подчиниться. Встать на колени и открыть рот. Мир делится на две части, Тейлор, в нем есть хищники и есть травоядные. Жертвы. В человеке издавна заложены две противоречащие друг другу директивы – подчиняться или доминировать. И я занимаюсь просвещением тупых школьниц не потому, что мне нравится кого-то травить. Посмотри – сейчас у меня нет ненависти к тебе. Я признаю твое существование, Тейлор. Признаю то, что ты сделала шаг вперед и выросла. Перестала быть травоядной. Выпрямила спину. Думаешь я не заметила, как ты стала двигаться? Занимаешься чем-то? Кэмпо, джиу-джитсу, бокс, каратэ? Ты молодец, Тейлор.

- Млять, это было неожиданно. – признаюсь я: - ты еще более долбанутая, чем мне казалось, София. Каждый раз как я думаю, что знаю тебя – ты умудряешься поразить меня своим… что там у тебя в голове. Ты похвалила меня?!

- Потому что я – выше этого. У меня нет к тебе ненависти, Тейлор. – качает головой София: - несмотря на то, что ты напала на меня с обрезком трубы и била с намерением покалечить – я даже немного горжусь тобой. Конечно, это не избавит тебя от сегодняшнего болезненного урока, но это уже другое. Ты – выросла. Но сегодня я тебя изобью, просто чтобы ты поняла свое место. Ты – никогда не станешь такой как я, пусть даже ты отрастила себе зубки. Ты успешно усвоила первое правило, ты стала хищницей, но ведь есть и второе. Второе правило гласит – всегда есть хищник побольше. Сильнее и с огромными, мать его, зубами. Знаешь, что делают хищники, когда встречают другого, более крупного хищника? Прижимают хвост между ног и опускают голову. Сегодня я буду тебя учить именно этому. Прижимать хвост и опускать голову.

- Какое-то тут противоречие. Только что ты хотела сделать из меня хищника и тут же хочешь заставить меня опустить голову.

- Никакого противоречия. Выживает сильнейший. В постоянной борьбе мы сражаемся за место под солнцем, и я рада, что ты решила присоединиться к нам, хищникам современного мира. Вот только… сегодня ты выбрала себе не того противника. – София встала, потянулась, наклонила голову