– Произошло нечто очень серьезное, – сказал он. – Вы можете зайти ко мне? Полиция здесь уже побывала.

– У вас все в порядке? – спросил я.

– Да, да, – ответил он. – Вы все увидите сами.

Через пятнадцать минут я уже стоял у входа в кабинет Гардина, точнее, в магазин его жены. На стекле витрины синим фломастером было написано: «Не тряси своими яйцами над завещанием Марио Стефани».

Когда я прочел и переварил это предупреждение, Гардин стер его тряпкой.

– Корреспонденты «Иль Газеттино» и «Ла Нуова» были здесь час назад, – сообщил он. – Они все сфотографировали. Я заполнил заявление в полицию.

– Кем бы ни был этот фруктово-овощной деятель, – сказал я, – он должен быть невероятно тупым, если не понимает, что он главный подозреваемый.

– Это может быть он, – сказал Гардин, – его друг или член его семьи.

На следующий день обе газеты опубликовали статьи об угрожающих надписях, сопровождаемые фотографиями Гардина, стоящего рядом с витриной. «Кто-то недоволен моим обращением к прокурору, – сказал Гардин корреспонденту «Ла Нуова», – но я твердо намерен докопаться до истины». Он обратился в полицию с прошением выделить ночной патруль для охраны магазина его жены. Тем не менее ни одна из этих газет не упомянула имени Бернарди.

Только три недели спустя, в конце июля, в общественном пространстве наконец всплыл сам Бернарди, сказавший, что является наследником Стефани. Через своего адвоката, Кристину Беллони, он заявил, что намерен сохранить наследие Марио Стефани, безвозмездно передав все его рукописи, книги, переписку и картины фонду Кверини Стампалья. Он нанял специалистов, чтобы к концу лета составить каталог всего имущества в доме Стефани.

Беллони настаивала: в завещании Стефани не было ничего таинственного. Ее клиент Бернарди узнал, что является наследником поэта, только после смерти последнего, когда был вызван в полицию.

Это не удовлетворило Альберта Гардина. Три дня спустя он созвал пресс-конференцию в вестибюле «Софителя», где обнародовал новые сенсационные обвинения. «Последняя любовная связь Марио Стефани, – сказал он, – превратилась в опасную эротическую игру, которая вышла из-под контроля и стоила ему жизни. Я бы назвал его смерть pasoliniana, – продолжил он, намекая на совершенное в 1974 году жестокое убийство кинорежиссера Пьера Паоло Пазолини, за которое была осуждена проститутка. – Марио платил за секс с мальчиками, о которых писал в своих поэмах. Полиции надо разобраться с состоянием банковских счетов Марио, потому что непосредственно перед его смертью в них произошли изменения, а когда он умер, все счета оказались пустыми.

Один из корреспондентов заметил Гардину: «Многие считают, что у вас есть личный мотив для привлечения внимания к этому делу, несмотря на то, что оно закрыто».

«Его ни в коем случае нельзя считать закрытым, – возразил Гардин. – Так думает только адвокат наследника».

Следующим утром на витрине магазина Гардина появилась новая надпись. Она, как и предыдущая, была нанесена синим фломастером: «Ты что, не читаешь газет? В завещании Стефани нет никакой тайны. Если ты не прекратишь болтать, у тебя будут неприятности».

Гардин написал в полицию еще одно заявление относительно неизвестных лиц и снова попросил об охране.

Я еще раз заглянул в его магазин, чтобы посмотреть на надпись. Гардин и его жена были внутри. Он вышел на calle.

– Моя жена в ужасе, – дрожащим голосом сказал он. – Она хочет, чтобы я прекратил свою кампанию.

Но он ее не прекратил. Вместо этого он организовал посмертное празднование шестьдесят третьего дня рождения Стефани на Кампо-Сан-Джакомо-дель-Орио. Он разослал приглашения с «шапкой» – «Поэты не умирают». Приглашения были адресованы «Моему другу» и подписаны именем «Марио». По этому поводу «Иль Газеттино» заметила, что от этих приглашений отдавало сомнительным вкусом. «Помнить поэтов – это правильно, – писала газета, – правильно, что его друзья (настоящие) соберутся, чтобы его вспомнить, но давайте не будем эксплуатировать факт его смерти. Пусть Марио покоится в мире, как он хотел».

День рождения состоялся на открытом воздухе, на campo. На мероприятии присутствовало около сорока человек. Все началось с изысканных славословий в адрес поэзии Стефани, затем мероприятие превратилось в платформу осуждения полиции и спекуляций о том, что произошло на самом деле.

Давняя подруга Стефани, журналистка Мария Ирма Мариотти, предложила самый драматичный сценарий в духе Гардина: «По моему мнению, Марио был убит, – сказала она хриплым голосом курильщицы. – Я не исключаю, что он пал жертвой эротической игры, игры, в ходе которой происходит удушение – мешком, накинутым на голову, или петлей на шее, – сопровождающееся инсценировкой повешения».

Мариотти сказала, что была вместе со Стефани на художественной выставке за год до его смерти, когда он внезапно расплакался, задрожал и сказал ей, что безмерно влюбился в молодого человека, который угрожал бросить его, если он, Марио, не будет платить ему все больше и больше денег. «Он сломал мне жизнь, – признался Стефани, – но пути назад у меня нет».

– Я предостерегла Марио и посоветовала ему разорвать эти отношения, – сказала она. – Все это звучало очень угрожающе. Но он сказал, что уже составил завещание на имя этого человека. «Порвите его», – посоветовала ему я. «Но, если он об этом узнает, я не знаю, как он отреагирует». Когда я это услышала, – продолжила Мариотти, – я сказала Марио: «Если вы немедленно не прекратите эту связь, то подпишете себе смертный приговор». Когда мы в тот вечер прощались, я не только просила его расстаться с этим охотником за деньгами, я поклялась, что порву с Марио все отношения, если он этого не сделает. Через некоторое время он позвонил мне и сказал: «Успокойтесь, с этим покончено», но, если честно, я ему не поверила.

«Иль Газеттино» опубликовала отчет об этом мероприятии, упомянув и процитировав подозрения Мариотти. Спустя десять дней Мариотти представила карабинерам подробную трехстраничную записку по делу, а еще через два дня на витрине магазина Гардина появилась третья предостерегающая надпись, снова нанесенная синим фломастером и тем же почерком, что и прежде: «Ты один продолжаешь упорно твердить свой вздор об эротических играх и говорить, что Марио Стефани был убит. Он покончил с собой – ты понял??? Мы сломаем тебе шею, и это последнее предупреждение».

В третий раз Альберт Гардин написал заявление в полицию и повторил свое требование о выделении охраны.

Так обстояли дела, когда я навестил Аурелио Минацци, который якобы нашел завещание Марио Стефани между страницами книги его стихов. Минацци был моложав и любезен. Он сказал, что был знаком со Стефани тридцать пять лет, знавал и его отца, который был секретарем издателя «Иль Газеттино».

– Вы действительно нашли третье завещание в книге стихов? – спросил я.

– Да, – ответил он.

– Но почему, когда вы его регистрировали, то сказали, что вам передала его Кристина Беллони и попросила его удостоверить?

– Это была юридическая формальность, – сказал он. – Закон предусматривает, чтобы нотариус заверил завещание по требованию. Я не