мог сделать это по собственной инициативе. Я мог отдать завещание другому нотариусу и попросить его зарегистрировать документ. Так что, обнаружив завещание, я позвонил Кристине Беллони и сказал: «Да, я его нашел». Тогда она приехала сюда с Бернарди, и я вручил ему завещание. Бернарди отдал его Кристине Беллони, потом она передала его мне и попросила обнародовать.

– Но почему в своем докладе вы не упомянули, что нашли его в книге?

– Потому что это несущественно. Не имеет никакого значения, где находилось завещание до его регистрации. Марио мог положить его в банковскую ячейку, отдать своему издателю или оставить в ящике стола. Он был не обязан отдавать его нотариусу.

– Но тогда почему судья немедленно указал на вас пальцем и начал расследование в связи с тем, что вы не представили оригинал?

– Потому что выше текста завещания Марио написал: «Для нотариуса Аурелио Минацци». Естественно, поэтому судья и предположил, что оригинал у меня.

– Это звучит достаточно убедительно, – сказал я, вдруг вспомнив, что имя Минацци действительно стояло над текстом завещания, которое показал мне Альберт Гардин. – Но почему вы хранили завещание в книге стихов?

– Марио написал несколько завещаний, – улыбнулся Минацци. – Он часто менял свои решения. Я бы мог назвать это манией, но таков был его характер. Он мог дать мне завещание, а потом позвонить и сказать: «Я им недоволен». После этого он писал новое. Когда Марио умер, я проверил реестр и нашел завещание, написанное им в 1984 году, в том завещании он оставлял все Ассоциации поддержки противораковых исследований. У меня также находилась его позднее присланная записка, в которой он выражал желание оставить все Вальденсовской церкви. Но письменно он эту волю так и не выразил. Так что, когда он умер, я сказал судье, что Марио дезавуировал, насколько я знаю, свое последнее завещание, не написав нового. Именно тогда судья снова направил полицию в дом Марио, чтобы поискать, не писал ли он еще что-нибудь, тогда и нашли фотокопию завещания, по которому все оставалось Бернарди. Судья позвонил мне и спросил, нет ли у меня оригинала. Мы с моим секретарем долго старались вспомнить последний визит Марио. Потом мы вспомнили, что он однажды пришел, как всегда, без предварительной записи и принес какое-то растение, шоколад и книгу стихов. Именно там мы и нашли два завещания на Бернарди.

– Сколько же завещаний он написал?

– Честно говоря, точно сказать не могу. На самом деле после смерти Марио ко мне явился еще один человек и отдал мне завещание, по которому все имущество Марио оставалось ему. Тот человек был пожарным. Марио написал то завещание в 1975 году; я тогда еще не был нотариусом. Я сказал мужчине, что это завещание не имеет юридической силы, так как позже Марио писал другие завещания. У Марио были свои проблемы, – добавил Минацци. – Вероятно, он решал их, меняя завещания.

Кристина Беллони согласилась встретиться со мной в своем офисе на Кампо-Санто-Стефано. Эта привлекательная, изысканно одетая брюнетка сразу перешла к делу:

– Мой клиент Никола Бернарди был вызван в прокуратуру для дачи показаний относительно самоубийства Марио Стефани. Прокурор сказал, что это будет неформальная беседа, но она обернулась настоящим допросом. Никола, сильно расстроенный, сразу после этого пришел ко мне. Он сообщил, что Марио Стефани сделал его своим единственным наследником. Он не имел ни малейшего понятия об этом завещании. Но затем ему сказали, что есть только фотокопия завещания, а значит, оно не имеет юридической силы. Никола был потрясен дважды – сначала самим завещанием, а потом его бесполезностью.

Мне надо было действовать быстро, потому что кто-нибудь мог найти оригинал и уничтожить его. В газетах писали, что на кухонном столе Марио нашли красиво оформленный пакет. На пакете был написан номер телефона Николы, а внутри находился подарок Анне, его дочери, по случаю дня ее рождения. Я сразу же отправилась к прокурору и попросила его вскрыть пакет. Он отказал. Я спросила, не думает ли он, случайно, что внутри может находиться оригинал завещания. Он сказал, что нет. Я настаивала на вскрытии пакета и предупредила прокурора, что, как адвокат, сделаю все, что в моих силах: обращусь к главному прокурору, чтобы пакет по меньшей мере вручили адресату – Анне. Прокурор раздраженно ответил на это, что имеет право продлить следствие еще на тридцать дней и сделает это, если я буду и дальше вмешиваться.

Мне не оставалось ничего другого, только перейти в наступление. Я направила нотариусу Марио заказное письмо, и вместо того, чтобы говорить, будто мне известно, что у него нет оригинала, я сделала нечто противоположное. Я написала: «Мне интересно, нет ли у вас, друга Марио Стефани, подписанного лично им завещания. Подтвердите мне это, и, если оно у вас, немедленно зарегистрируйте его, потому что я – адвокат человека, упомянутого в завещании». Через двадцать четыре часа нотариус позвонил мне и сказал: «Я его нашел».

– Вы на самом деле верите, что он нашел его между страницами книги? – спросил я. – Или он по каким-то причинам хотел его скрыть?

– Я не обязана верить или не верить. Я заинтересована только в защите интересов клиента. Нотариус сказал мне: «Пока я не могу его зарегистрировать, потому что для этого мне нужны некоторые заверенные документы». Я ответила: «Нотариус, завтра утром вы их получите. А затем вы непременно зарегистрируете их для меня!»

Напористость Кристины Беллони обескураживала и несколько смущала меня. Она подтвердила то, что Минацци сообщил мне о судьбе завещания: Минацци отдал его Бернарди, тот вручил его Кристине Беллони, а Кристина Беллони вернула его нотариусу и попросила обнародовать завещание.

– Я получила от нотариуса сертификат, – сказала она, – и с ним отправилась к прокурору со словами: «Теперь немедленно вскройте пакет». Он попытался оттянуть время, а через сорок восемь часов я получила судебное распоряжение для прокурора освободить дом Марио от наложенного ареста.

– Как получилось, что Анна стала наследницей? – спросил я.

– Никола продает фрукты и овощи – он простой человек, не искушенный в социальных и юридических вопросах. Он боялся травли со стороны прессы и вообще был сильно напуган. Я добилась постановления держать все в секрете, по крайней мере, некоторое время, чтобы он смог справиться с потрясением. До обнародования завещания прошло еще двадцать дней, и теперь каждый может с ним ознакомиться.

– Кажется, вся эта скрытность возбудила в людях подозрения, – сказал я.

– В СМИ появилось множество нелицеприятных измышлений об отношениях Марио и Николы, но все это ложь. Я посоветовала Николе не реагировать, так как в противном случае все может стать еще хуже. Итак, мы подождали, когда закончится инвентаризация сочинений Марио и состоится передача его наследия в Кверини Стампалья,