— «Но ведь ничего не изменилось?! Да и денег на подарки у меня больше нет! А у тебя я их брать принципиально никогда не буду!» — ответил тот.

Но в этот момент в квартиру с поздравлениями своих женщин вошёл отец, которому и было перепоручено поздравить всех женщин Гавриловых по телефону.

В понедельник 13 марта в цехе проводилась фотография рабочего дня. К Платону и к ближайшим к нему токарям была приставлена нормировщик цеха — тридцатилетняя Галина Егорова. Она была достаточно высока, в меру упитана и стройна. Прямые короткие русые волосы, на затылке уложенные в пучок, открывали её простое, улыбающееся милое лицо с серыми глазами.

Её ноги тоже были без изъянов. В общем, она представляла собой идеал средней, весьма приятной во всех отношениях и даже в чём-то сексуально привлекательной женщины. А её манера всегда по-доброму и приветливо общаться с окружающими добавляли ей шарма и манящей привлекательности.

Она объяснила Платону, что будет фиксировать время на подготовительные, основные и заключительные операции, а также на отдых и отправление естественной нужды. Потом всё это будет усредняться с данными других рабочих, чтобы в итоге вывести правильные нормы выработки. И Платон с пониманием понял это, без обид и лукавства добросовестно называя ей следующую операцию или свои действия. Ему самому даже стало это интересно. К тому же Галина оказалась приятным собеседником, да ещё и с юмором. А как член профбюро цеха, она объяснила преимущества и выгоды, и уговорила Кочета вступить в профсоюз.

На следующий день, обсуждая прошедшую накануне фотографию рабочего дня и добросовестную работу Кочета, Василий Иванович сообщил ему, что это видимо делалось для снижения расценок и дал важный совет:

— «Платон! Ты только запомни! Первый год надо работать на свой авторитет! А потом он тебя всю жизнь кормить будет!».

И у молодого Платона Петровича Кочета началась дружба с бывалым интеллигентным рабочим Василием Ивановичем Кашириным. Платон теперь во время отдыха или отсутствия работы подходил к Василию Ивановичу, зная, что не помешает ему в работе, которая у того была почти всегда.

В Кочете Каширин нашёл интересного собеседника, с которым можно было поговорить на различные темы. Но его больше интересовали международные события.

От Платона он узнал, что ещё 12 марта временный народный консультативный конгресс Индонезии лишил президента страны Сукарно всех его полномочий, назначив генерала Сухарто исполняющим обязанности президента страны.

— «Платон! А для нас это плохо? Ведь Сукарно был другом нашей страны, часто приезжал к нам, а мы ему помогали?! — спросил Каширин, не веря, что Кочет сможет что-нибудь добавить к его реплике.

— «Теперь трудно сказать! Поначалу так и было! Но потом Сукарно больше сблизился с Китаем, поссорившись с нами по ряду международных проблем! Он побежал впереди паровоза. Он оказался слишком активным, самостоятельным и самодеятельным, заведя свою страну в кризис! Так что его смещение объяснимо!» — ответил тот.

На следующий день во вторник 14 марта радостное для всех Постановление прошло вниз все необходимые бюрократические инстанции, в итоге воплотившись в изменение в Трудовом законодательстве.

И суббота 18 марта была объявлена первым новым выходным днём. Но правда на двадцать пять минут сокращался обеденный перерыв и рабочий день удлинялся на час.

А в среду 15 марта в их цехе состоялись соревнования молодых токарей завода. По условиям конкурса каждый цех выставляет до трёх участников самой низкой квалификации и минимального опыта, не превышающего один год. От двадцатого цеха это были Витя Кондаков, Юра Алёшин и Платон Кочет, заменивший неожиданно перешедшего в другой цех Володю Смирнова, но по условиям конкурса лишившегося права выступать за кого-либо. Для Платона это стало сюрпризом. Но поскольку соревнования проводились в его цехе, и он должен был работать на своём родном станке, то он согласился. Тут же его опекать вызвался заместитель начальника цеха Иван Лаврентьевич Минаков. Но, набравшему опыт и навыков, Кочету это уже было не нужно.

— «Платон! А у тебя всё есть? Главное резцы правильно наточенные! Ты только не волнуйся и не спеши! Тут, прежде всего, важно качество, а потом и скорость! Качество даже важнее! Если ты по времени уступишь кому, но выиграешь в качестве исполнения детали, то ты выиграешь у него! Для тебя третье место за Кондаковым и Алёшиным будет хорошим результатом!» — напутствовал Иван Лаврентьевич Кочета.

К этому времени узнав, что Кочет живёт без отца, Иван Лаврентьевич проникся к нему теплотой, видимо втайне испытывая к Платону даже отцовские чувства. А Платону было непонятно, почему все рабочие в цехе боятся его.

Даже сейчас, обравшись в курилке, они с опаской смотрели на Ивана Лаврентьевича.

Поскольку все станочники работали стоя, то для отдыха и перекура около окон цеха был поставлен большой длинный стол со скамьями вокруг него. За ним, в среднем положенные шесть минут от каждого часа, отдыхали не только курящие, но и не курящие. А в обеденный перерыв за ним резались в домино сразу два, а то и три квартета доминошников. А пары шахматистов и шашистов ютились или на скамьях, или на подоконнике, или на тумбочках, или даже на рабочих столах фрезерных станков.

И соревнования начались. Имея фору своих станков, токари двадцатого цеха сразу вышли в лидеры. Кондаков и Алёшин фактически соревновались между собой, совсем не беря в расчёт Кочета. Он работали и подглядывали друг за другом. А Платон, на которого никто ставку не делал, работал спокойно и деловито, сначала продумав последовательность операций. Он даже продумал рациональность движений, чтобы лишний раз не суетиться.

И вскоре он догнал соперников по операциям. Щепетильный к качеству своего труда, он аккуратно ошкурил выточенную деталь, добиваясь высокого класса чистоты, что оказалось чрезмерным.

А финишировал он вторым вслед за Кондаковым, но обойдя Алёшина.

Теперь слово было за ОТК. Параметры всех деталей оказались в норме, хотя деталь Кочета выделялась чистотой обработки. Но по условиям соревнований первое место присудили Виктору Кондакову, второе — Платону Кочету, а третье — Юрию Алёшину.

Однако судьи выделили очень качественное изготовление детали Кочетом. Но оно оказалось избыточным и чрезмерным.

— «А он у нас долго сидел на халтуре! Поэтому привык всё делать очень качественно, даже чрезмерно! А на время не обращать внимание! Я бы первое место присудил ему!» — попытался вмешаться в решение судей Минаков.

— «Иван Лаврентьевич! Да, деталь Кочета лучше! Но Кондаков уложился в требования по качеству и чистоте, и выиграл по времени! А Кочет сделал это чрезмерно