Удушающая паника сжала мое горло. Я почувствовала, как моя дочь шевельнулась внутри. Ей тоже было страшно, мой страх передался ей тоже… В последней попытке успокоить ее я обняла рукой живот, шепча ей, что все будет хорошо. Что мы вместе, а остальное уже не важно. Ничто не важно. Ни направленное на нас дуло пистолета. Ни судьба-психопатка, которая не выпустит нас отсюда. Ни смерть, что ходила все эти годы по моим пятам и вот наконец догнала…

Мы все равно будем вместе. Живые или мертвые.

– Рейчел, – повторил Харт, бросаясь к моей мачехе, но больше ничего не успел сказать.

Грохнул выстрел, потом второй. Сизый дым окутал нас. Мой ребенок испуганно дернулся внутри.

Ты можешь изгнать меня, Господи, в преисподнюю. Можешь не пустить на порог рая. Можешь наказать, как только хочешь, за непокорность, за отречение, за то, что перестала в тебя верить. Но Габриэлла чище Твоего самого чистого ангела. Она прекраснее всего, что есть в Твоем раю, и невиннее всех праведников вместе взятых.

И ее Ты не можешь не принять!

Агнес

Больше всего на свете я ненавижу похороны, потому что похороны – это скучно и грустно. А иногда еще и страшно, если некростилист оказывается не слишком умелым. Помню, что дедушку он разукрасил так, что дедушка стал похож на инопланетянина. Хорошая часть – только та, где все собираются после похорон, пьют вино, едят пирожные и разговаривают обо всем на свете: о покойнике; о том, как несправедлив и страшен мир; о Боге, который в один прекрасный день за всех нас отомстит; и, конечно же, о Стаффордах. Ужасных и опасных Стаффордах, которые не успокоятся, пока все МакАлистеры не лягут в землю.

Иногда я думаю, можно ли жить так, чтобы больше никогда не надевать траурные платья. Чтобы люди умирали так редко, что между похоронами проходили бы годы. Чтобы те, кого мы любим, не оставляли нас и не уходили к Богу. Разве мало Богу тех, кто уже умер?

Когда Кристи пришла в наш дом, я видела, как папа встретил ее. Как он повел ее на кухню, а затем в подвал. В подвале папа мучил демона, которого поймал на охоте. Он так сказал. Я ни разу не видела его, но слышала его крики последние четыре ночи. Иногда он кричал так страшно, что я затыкала уши и бежала к маме в постель. Но мама очень сильно приболела. Так тяжело, что не могла говорить со мной. Я не выдержала и позвонила Кристи, хотя мне запрещали это делать. А когда Кристи приехала, я пожалела, что позвала ее. Папа давно разлюбил Кристи. Называл ее змеей и аспидом. Снял со стен ее фотографии. Закрыл на ключ ее комнату, в которой она когда-то жила, и дверь заколотил досками.

Когда она исчезла в подвале, мне стало так страшно, что я снова взялась за телефон. И позвонила в службу спасения. Мне понравилась милая леди, которая сняла трубку на том конце. Я рассказала ей все: про папу, у которого последние четыре дня вся одежда в крови; про демона, которого он поймал и пытает; про маму, которая спит с закрытыми глазами и которой мистер Флинт дает какие-то лекарства; про Кристи, которая ушла в подвал вместе с наручниками на руках. Леди попросила наш адрес и сказала, что к нам в гости скоро приедут спасатели. Только мне нужно будет открыть им дверь. Я сказала, что даже если смогу открыть дверь, то, скорей всего, спасатели до нее не дойдут, потому что территорию дома охраняют наши охранники, у них оружие и они никогда сюда никого не пустят, даже спасателей.

Тогда милая леди сказала, что спасатели справятся, их будет много. Спросила у меня, сколько машин я хочу. Я сказала, что десять! И она рассмеялась и сказала, что, так и быть, она вызовет десять машин. Пока я говорила с ней, демон снова начала кричать в подвале. Леди просила меня не класть трубку и оставаться с ней на линии, но я вдруг увидела в дверях маму. Она была бледной, ее шатало, но зато она уже стояла на ногах! Кажется, подействовала та таблетка из голубой бутылочки, которую Кристи посоветовала дать ей.

– С кем ты говоришь? – спросила она хрипло.

– С леди из службы спасения, – сказала я.

Мама нажала кнопку вызова охраны на стене и по связи сказала им отпереть ворота. Сейчас же. И впустить скорую, которая скоро приедет.

Я аж запрыгала от радости! Маму послушаются все, даже охрана!

Из подвала снова послышались хрипы и крики. Мне стало так страшно, что я выронила телефон из рук. Мама вынула пистолет, который прятала под ночной рубашкой, и пошла на голос. Я вцепилась в нее руками, умоляя не ходить туда, но она велела мне взять телефон, продолжить разговор с леди из службы спасения и идти в сад. И как только я увижу спасателей, я должна буду рассказать им, где подвал.

Я не хотела оставлять ее, но мама сказала, что все будет хорошо. Что Бог всегда рядом с храбрыми. Она обняла меня, а я обняла ее. Уже когда я сидела в саду и разговаривала с леди из службы спасения, я услышала выстрелы. С таким звуком стрелял мамин пистолет. Она часто тренировалась стрелять в саду, училась сбивать шишки с самых высоких сосновых ветвей, так что я хорошо запомнила его звук.

Я зажмурилась и зашептала Богу молитву, прося Его защитить маму, папу, Кристи и даже того демона, которого мучил папа. Я хотела спасти их всех. Мне надоело ходить на похороны…

Спасатели приехали быстрее, чем я закончила молитву. С ними были врачи. Меня подхватил на руки полицейский с большими белыми усами. Он сказал мне по секрету, что он Санта-Клаус и в полицию устроился, потому что устал развозить подарки. И с большим животом он больше не пролезает в трубу. И оленей так эксплуатировать – это негуманно. В общем, он был совершенно не страшный, и я смеялась над его шутками. Он велел мне закрыть глаза, когда из дома выносили мертвых и раненых, но я все равно увидела всех. Кстати, мертвого легко отличить от раненого. Мертвого кладут в большую сумку с молнией, и его лица больше не видно. А раненых выносят на носилках с кислородными масками на лице.

Из дома вынесли две сумки и две носилки. Я не разглядела, кто ранен, а кто мертв. Спросила у Санты, где моя мама, и он сказал, что с ней все хорошо. Потом он достал рацию и спросил у рации, как у нее дела.

– Двое мертвых, и двоих везем в больницу, сэр, – ответила рация. – Как там маленькая героиня? Передайте ей, что ее мама в порядке.

– О боже! – воскликнула я. – Мама! Когда мне можно ее увидеть? Ее, и Кристи, и папу!

– Скоро, – ответил Санта, щелкая меня по носу. – Совсем скоро.

Он еще немного поговорил с рацией и отключился.

– Вы можете сказать мне, кто в тех пакетах? – спросила я у Санты очень тихо. – Кто умер?

Санта не стал мне врать, что там не мертвецы вовсе, а подарки к Рождеству или еда для оленей. Он сказал мне правду и сразу понравился мне за это еще больше.

– Мне не сказали, – ответил он. – Но одно я знаю точно: те, кого мы любим, никогда не умрут. Они всегда будут жить с нами в наших сердцах.

Только несколько дней спустя я узнала, кто погиб. Тетя Шинейд, в гости к которой меня отправили после происшествия, отвезла меня к маме в больницу. Мамины глаза были красными, словно она долго плакала, потом она усадила меня к себе на руки, обняла и рассказала, кого мы скоро будем провожать в последний путь.