целых два часа, и он начинает выдыхаться. Смотрю на телефоне, какая сейчас температура воздуха, – очень жарко.

– Пошли отсюда, – говорю я.

– Ага, – соглашается Ники. – Пошли отсюда.

Мы подходим к детской площадке, и тут возгласы играющих детей заглушает музыка, похожая на карнавальную. Минутой позже в край тротуара утыкается тележка с мороженым, и Ники обращает на меня взгляд диснеевского персонажа:

– Можно мне?

– Конечно.

Я никогда не говорю ему «нет». Если он хочет играть в парке целый час, мы будем играть там два часа. «Почитай мне сказку». А как насчет трех сказок? Чего бы он ни хотел, я удваиваю это, утраиваю.

Окошки тележки слишком высоко от земли, поэтому я приподнимаю его и даю возможность рассмотреть картинки на стекле. Он просит голову Микки Мауса на палочке.

Я покупаю мороженое, помогаю распечатать его, и не успеваем мы пройти квартал, как его мордашка оказывается перемазанной. Позади нас все еще играет какая-то старая музыка. Мне она кажется очень гадкой. Если подумать, то вообще все грузовички с мороженым – порядочная гадость. Интересно, сложно ли купить такой, чтобы приваживать маленьких детей? Тот усатый продавец был дружелюбен, может, даже слишком дружелюбен.

– Никогда не разговаривай с этим человеком, если меня нет рядом, – говорю я так строго, что лицо Николая, заглатывающего шоколадное ухо Микки, становится встревоженным. – Не разговаривай с любыми незнакомыми людьми.

– Да, я знаю.

– Знаешь?

– Да, знаю. Мы не разговариваем с незнакомыми людьми.

– Хорошо. – И через некоторое время жалуюсь: – Ужасно жарко.

– Ага! Ужасно, ужасно жарко!

Я хихикаю. Ники повторяет все, что говорю я, только делает он это гораздо воодушевленнее.

– Сайерс? – Он уже намного лучше выговаривает р. – Может, пойдем поплаваем?

– Давай. У меня есть бассейн. Надо только спросить разрешения у твоей мамы.

Он в удивлении таращится на меня, а затем пускается бежать с мороженым в руке. Взлетает на крыльцо и врывается в дом, я отстаю от него всего на несколько шагов. Миссис Валлес сидит на диване, обитом тканью с рисунком тюльпанов, с несколько озадаченной улыбкой.

– Ты не обязан вести его к себе плавать, – говорит она.

– Все нормально. Я не возражаю.

Ники вбегает в гостиную в красных плавках и нарукавниках.

– А у тебя есть в бассейне вот такая горка? – Он показывает рукой, какой изгиб должен быть у горки.

– Нет, чего нет, того нет.

– Хм-м. – Он словно приглаживает длинную, невидимую бороду. – Тогда нам лучше пойти в мой бассейн.

Я смеюсь:

– Как скажешь.

Миссис Валлес подвозит нас к бассейну на автомобиле, сказав, что он слишком далеко, чтобы идти к нему пешком в такую жару. Когда мы подъезжаем ко входу в него, я замечаю счастливую улыбку у нее на лице.

– Позвоните, когда соберетесь домой.

Кладу свой мобильник в рюкзак Николая с черепашкой-ниндзя.

– Позвоним.

И Ники эхом:

– Позвоним.

У городского бассейна дети сломя голову носятся туда-сюда, а взрослые гоняются за ними или отдыхают в шезлонгах. В небольшой закусочной под соломенной крышей продают хот-доги, начос, фруктовые напитки и газировку, в воздухе висит сладкий запах кокосового масла для загара. Сверкающий бассейн обсажен пальмами, между которыми возвышаются семифутовые изображения фламинго. Я никогда раньше здесь не был, но у меня почему-то возникает ощущение дежавю.

– Пошли! – Николай берет меня за руку, и мы прыгаем в воду.

– А, холодная, – говорю я.

– УЖАСНО ХОЛОДНАЯ!

Но мы быстро привыкаем и весело плещемся практически плечом к плечу с другими посетителями, и Ники визжит от смеха. Но потом притихает и со страхом и даже с завистью смотрит на длинную очередь детей, тянущуюся к вышке для прыжков.

– Хочешь прыгнуть? – спрашиваю я.

Он мотает головой, но спустя несколько секунд говорит:

– А ты будешь на меня смотреть?

– Конечно.

– Тогда… ладно.

Он выбирается из воды и бежит пристраиваться к очереди. Я подплываю ближе к вышке и машу ему. Он, улыбаясь, машет мне в ответ.

После того как прыгнули примерно десять ребятишек, приходит его очередь.

Он на цыпочках подходит к доске для прыжков и просто стоит на ней. Его руки, оттопыренные нарукавниками, и мокрые, торчащие во все стороны волосы заставляют вспомнить об испуганном утенке.

– У тебя получится! – кричу я ему.

– Твой братишка? – спрашивает женщина, держащая девочку с мокрыми хвостиками.

Я киваю, не зная, как объяснить, кем приходится мне Ники.

Он почти доходит до трамплина, но потом отступает, нервно заламывая руки – и я вспоминаю, что Пенни рассказывала мне, как Николай пытался набраться храбрости и прыгнуть с трамплина. Он ужасно хотел это сделать, но боялся.

Это тот же самый бассейн?

Я смотрю на пальмы и нарисованных фламинго.

Да.

Меня выдергивает из моих мыслей возглас женщины рядом:

– Давай, Ники! У тебя получится! – А потом она обращается к своей дочке: – Ты можешь подбодрить Ники? Видишь его? Видишь, какой он смелый?

Спустя какое-то мгновение еще одна женщина кричит:

– У тебя получится!

И скоро все в бассейне хлопают в ладоши и скандируют:

– Давай, Ники, давай! Давай, Ники, давай!

Ошарашенный Николай смотрит на взирающую на него толпу.

Кто-то добродушно смеется над забавным выражением его лица, и все продолжают подбадривать его.

Николай подходит к краю доски, сгибает колени – и прыгает.

Время – вещь непростая.

Слишком ли долго он находится под водой? Или проходит всего несколько секунд, прежде чем он выныривает на поверхность с недоуменной улыбкой на мордашке. Весь бассейн аплодирует ему, а он отфыркивается и плывет ко мне и обнимает меня за шею мокрыми ручонками.

Внезапно включается мой Внутренний Наблюдатель и отмечает, что всего несколько месяцев тому назад мне было не под силу общаться с Николаем. Я думал, мне нечего ему предложить, нечего дать. Скудный запас накопленной энергии приходилось приберегать на какой-нибудь сложный, непредвиденный случай. Я не осознавал этого, но часть меня поверила в то, что забота о ком-то способна меня опустошить. Но как говорится в одной из загадок Николая: что у тебя постоянно прибывает, если ты все больше это отдаешь?

Любовь. Она делает тебя больше, а Пенни была права: мы обязаны становиться больше.

– Сайерс? – слышу я голос Николая. – Ты видел?

– Да, видел.

– Я сделал это.

И я целую его в пахнущую хлоркой макушку:

– Ты сделал это.

Девяносто один

Эван нашел работу через два дня после начала каникул, но, если он не работает, а я не с Николаем, мы проводим с ним время в «Харвест хаус» – кафе с неоштукатуренными кирпичными стенами и скрипучими деревянными полами. Эвану нравится это кафе, потому что в нем