— Возможно, ей все-таки пригодится Ме Левитации, — согласился папа.

— Да, возможно, она вырастет в толстую девочку, а ее крылья так и останутся нелепыми и кургузыми. Как у дяди Асмодея.

— Но у Асмодея же нет крыльев.

— Есть, их просто не видно за жировыми складками.

Астрид заревела от обиды и стала быстро-быстро доедать шоколадку. Как будто если она съест ее поскорее, калории не успеют усвоиться.

— Ма-а-ам, ну я в следующий раз потренируюсь! — кинула она обертку на траву. — Давайте лучше в прятки играть!

— Не мусори в лесу, — недовольно сказал енот.

— Ла-адна! — недовольно сказала Астрид и сожрала обертку. — А в прятки?.. в прятки!.. Гну-сен-подл-и-ро-гат-Таш-та-ра-гис-су-пос-тат!.. я вожу, я вожу!..

Астрид любила прятки. Особенно на природе. Хотя в доме тоже любила, в доме очень много укромных уголков.

— Только не превращаться! — потребовала она. — И не колдовать! А то я ничо из этого не умею…

Лахджа посмотрела на агукающую Веронику. Та трясла погремушкой… хм, Лахдже казалось, что она ее с собой не брала. Значит, в люльке была.

— Ладно, давайте играть, только далеко не разбегаемся, — сказала она. — Майно, оставь змею.

Та подняла голову. Она грелась на солнышке и уж точно не собиралась участвовать ни в каких играх. Как и рыбка, она до сих пор не получила имени, крайне редко общалась с остальными и большую часть времени дремала в рукаве Майно или где-нибудь рядом.

— Я все-таки дам ей имя, — решила Лахджа, ища, где спрятаться. — Что-нибудь небанальное. Например… Ума. Нет, она же тоже самец… тогда Каа?.. нет, банально. Майно, а как действует ее… его яд?

Смертельно. И не подглядывай, я прячусь.

Нет, я про механизм.

Какая разница?

Но он же действует даже на высших демонов! Я помню, как ты сшибал гохерримов!

Ну да. Уж такой я, знаешь.

А как действует яд зеленой мамбы?

Спр-равка! Яд зеленой мамбы содер-ржит токсины, угнетающие мозговых хомунциев!.. Местно яд зеленой мамбы вызывает омер-ртвение тканей…

Ясно, да, токсины… о, Токсин! Отличное имя для змеи! Стильное, простое. Будешь Токсином, Токсин.

Ты спряталась?

Да, не подсматривай.

Водить досталось Астрид, поэтому все прятались не очень старательно, давая девочке шанс. Тем более, что прятаться она любила больше, чем водить, и недовольно сопела, злобно распахивая кусты.

— Не этого я хотела от игры, — бормотала она под нос. — Мы найдем их, да, Пырялка?

Сегодня Пырялка гуляла с ней. Она не была превращениями или колдовством, так что правилами не запрещалась.

— Давай так, — сказала Астрид. — Разделимся. Я пойду в ту сторону, а ты в эту.

Она положила Пырялку на траву и побежала по тропинке. Через несколько шагов обернулась — Пырялки уже не было. Молодец.

Сидящий на дереве папа невольно вздрогнул. Дочкина кукла его иногда пугала… где она, кстати?! Где хракова кукла?! Он осторожно заозирался… а потом увидел ее. Пырялка была на дереве напротив, торчала из дупла. Словно кто-то ее туда засунул.

Дегатти еще ни разу не видел, чтобы она двигалась. Но теперь… как много она успела навпитывать энергии, охотясь на мышей и уничтожая чужие игрушки? Пырялка смотрела на него своими алыми стеклянными глазками, а затем дунул ветер, и она склонила голову набок.

Майно стал медленно набивать трубку, не сводя глаз с куклы.

Он не боялся этой игрушки. Он взрослый волшебник, он много раз был в Паргороне и сражался с демолордами. И все же… было в проклятой кукле что-то, от чего ноги холодели.

— Астрид, Пырялка меня нашла! — крикнул он сверху.

— Молодец, Пырялка! — обрадовалась Астрид, глядя, как папа слетает вниз на фантомных крыльях.

Вероника по малолетству в прятках не участвовала. На ее груди свернулась змея, и девочка сосредоточенно трясла погремушкой. Ей нравились мерные звуки.

Она редко плакала и редко подавала голос. Только попискивала, когда хотела кушать или нуждалась в смене пеленок. Но вообще Вероника росла тихим и серьезным ребенком. Не то что Астрид, которая с колыбели бесновалась и ела все, что не приколочено.

А что приколочено — грызла.

Стоящий у дерева Сервелат общался с Булочкой. Серый в яблоках жеребец и светло-рыжая кобылка склонили головы и тихо пофыркивали, переговариваясь о чем-то своем. Фамиллиары волшебника хоть и обретают разум, не становятся другими существами, остаются прежними животными — и своих сородичей по-прежнему воспринимают как сородичей. Двое великолепных тонконогих лошадей были полностью поглощены друг другом и не обращали внимания на девочку со змеей.

А змея вдруг встрепенулась. Она подняла плоскую голову и немигающим взглядом уставилась в пустоту. Там вроде бы никого не было… но этого фамиллиара Майно Дегатти специально создавал как оружие против существ особого рода.

И сейчас змея что-то почувствовала.

Лахджа, где ты?

Токсин, я прячусь. Я не буду выдавать себя.

Лахджа, тут кто-то.

Змея редко разговаривала и самой последней стала фамиллиаром, поэтому изъяснялась она не всегда понятно. Однако сейчас ее что-то взволновало, и волнение мгновенно передалось остальным.

Лахджа появилась у пледа и замерла, как вкопанная. После родов и неприятного визита трех демолордов минуло две луны, и все это время было тихо, так что Лахджа немного расслабилась. Но внутри у нее все равно оставалась будто скрученная пружина, потому что она внезапно обнаружила, что в Паргороне ее не забыли, а потому в любой момент можно ждать новых гостей.

Но сейчас она никого не почувствовала. Обострила восприятие до предела, огляделась в поисках незримого, осмотрела каждого стихийного духа, которые мелькают повсюду не реже насекомых… нет, ничего. Если кто-то и был, он ушел, не оставив следов…

— А, это вы, мэтресс Дегатти, — раздался приятный баритон.

У Лахджи отлегло от сердца. Олиал «Сребролук» Бомениарс, их добрый сосед. Он сливался с тенями так, что казался невидимым, но теперь выступил и тоже поглядел на Лахджу с явным облегчением.

— Я почувствовал темное присутствие и обеспокоился, — произнес он. — Прошу простить мою ошибку.

— О, мы тоже… немного испугались, — махнула рукой Лахджа. — Увидели что-то… невидимое… и, вы ведь тоже прятались?

— Немного сокрыл себя до тех пор, пока не увижу, кто вступил на мои земли. В последнее время здесь не всегда бывает безопасно.

— Прошу прощения, что мы тут без разрешения, — потупилась Лахджа. — Мы просто в прятки