растрепанные волосы делают Снежану особенно красивой. Вот только с каждым ее движением норовят закрыть ее грудь. Ни хрена. Такого зрелища лишать себя не хочу. Подаюсь к ней, чтобы открыть грудь.

С каждым разом ее движения становятся все более выверенными. Она определенно ловит нужный угол и ритм, но понимаю, что не успеет. Дыхание тяжелое и с каждым движением Снежана выдыхается все больше. Почему меня это так забавляет и вставляет одновременно?

— Не успеешь.

— Что?

— Не успеешь кончить, — шепчу я, видя, как она выдыхается все больше. Еще мгновение и рухнет мне на грудь.

Ухватив ее за талию, аккуратно снимаю с себя и ставлю на четвереньки. Ожидаю, что взбрыкнет, но нет. Как только я провожу ладонью по ее пояснице, она выгибается, поняв, что я от нее хочу. Оттопыривает аппетитную задницу и в этот момент я вхожу в Снежану одним резким толчком, наконец вырывая из нее полустон. Необъяснимая херня, вызывающая усладу для моих ушей. Точно шизанулся. Испытываю какой-то необъяснимый кайф от простого стона. Далеко пойду. Очень далеко. Веревки мне светят, а не нитки.

Мне хватает пары минут, чтобы довести Снежану до кондиции. Первой кончает она, сжав мышцами мой член почти до боли. А я финишируя после. В нее. Накрывает меня здравой мыслью «Чего творишь, дебил?» только, когда, отдышавшись, я падаю рядом с ней на кровать. А Снежана уже привычно улыбается после секса. Да уж, два дебила — неебическая сила.

Глава 46

Глава 46

— Плохая из меня ученица, да? — улыбаясь произносит Снежана, потянувшись за одеялом.

— Это что сейчас демонстрация типичной бабской особенности — додумывать за мужика несуществующую хрень?

— Значит, всё хорошо?

— Всё, да не всё. Ты ничего не заметила?

— Заметила. Не люблю цифру восемь. Но этот секс был самым классным. Хотя поначалу казался мне самым стремным, — усмехаюсь в голос от наивности и искренности в одном флаконе.

— А больше ничего не заметила? — ложусь рядом на бок.

— Заметила. Неплохая кровать. Я думала, она рухнет.

— Может быть, что-нибудь еще заметила?

— Заметила. Мы совершенно безответственные скорпионы. Я выпью таблетку, если ты об этом. Есть такая после секса. Нас в колледже учили. Утром схожу в аптеку.

— Не надо пить эту дрянь.

— Тогда, что не так?

— У меня с тобой голова не работает. Вот, что не так.

— Совсем не работает?

— На процентов двадцать. Это никуда не годится.

— И что ты предлагаешь? Пинком под жопу и домой в Питер. Ах точно, мы же и так в Питере.

— Ну вот, что за чушь ты несешь?

— А что ты предлагаешь?

— Для начала сходить к врачу, чтобы тебе подобрали таблетки.

— Ты же сказал, не пить таблетку.

— Я не про эту таблетку. Пусть что-нибудь врач подберет, чтобы без резинок.

— А сейчас что?

— Молиться.

— Между прочим, ты говорил, что хочешь детей. Я красивая, ты тоже ничего. Будет красивая дочка.

— Я смотрю, у тебя хорошее настроение.

— Есть такое.

— Ты ещё маленькая для детей.

— Мне кажется или в двадцать два у тебя уже был ребенок?

— Был. Только я был женат. И у меня было всё по-другому.

— Тоже мне проблема. У нас свадьба летом. Я уже платье выбрала. Бабуля твоя за бесплатно отдаст. Ну, если ты настаиваешь, можем прям завтра пожениться. Бабуля всё устроит. Только фамилию я твою брать не буду. Кротов — вообще не красиво. Останусь при своей. Ты не против?

Не удивлюсь, если ее шуточные слова окажутся правдой. Да какие там веревки. Канаты, вашу ж мать.

— Против. Женщина должна носить фамилию мужа.

— Я вообще-то пошутила про свадьбу. Расслабься. Видел бы ты своё лицо.

— А что с ним не так?

— Ты напряжен.

— Это потому что у меня болит спина. Долбаные обои меня доконали.

— А почему сразу не сказал?

— Потому что мне надо было их поклеить. У тебя есть какие-нибудь обезболивающие?

— Блин, нет. Давай я в аптеку схожу?

— Не надо. Не так уж и сильно болит.

— Врешь. По глазам вижу.

— Значит, свожу тебя к окулисту.

— Ага и к ЛОРу.

— И к нему тоже, — убираю прядь волос с ее лица и четко понимаю, игривое настроение Снежаны никуда не делось. Сейчас непременно будет дожимать меня.

— По глазам вижу, сейчас будет никому ненужный треп.

— Какой еще треп?

— Про любовь. Какой же еще.

— Ну раз ты такой проницательный, скажи мне вслух, что влюбился в меня.

— Что-то не припомню, чтобы ты мне признавалась. В доме не считается — это было сказано на эмоциях.

— Как это не считается?

— Вот так.

— Когда ты говорил о своей жене, ты сказал, что имел неосторожность влюбиться и жениться. То есть ты признался не только себе, но и ей. А мне что, язык отсохнет?

— Я печенку ел. Это похлеще слов. Не наглей. И вообще я не отнекиваюсь.

— А «изыди, женщина» это что было?

— Это было минут пятнадцать назад. А после того, как ты меня оседлала — все, не отнекиваюсь.

— Так скажи вслух.

— Говорю — у тебя охрененная грудь, которую грех прятать, — стягиваю с нее одеяло, оголяя грудь, на что Снежана тут же натягивает его обратно.

— Гад ты все-таки.

— Ты называла меня кровопийцей.

— И это тоже.

— Влюбился я в тебя. Все?

— Фу, словно одолжение сделал. Не надо мне так.

— Ну ты и наглая, — не сдерживаю смеха, смотря в лицо этой нахалке. — На коленях с цветочками надо?

— Не надо на коленях. У тебя спина больная, потом не поднимешься. Кстати, я тебя сейчас вылечу. У меня же есть ампулы с обезболивающим. Я Вериной маме постоянно делала. Готовь задни…

Договорить Снежана не