— Школота, ничего ты не понимаешь. Моя Вера так себя ведет, потому что у нее меня не было. Вот как насытится немножко, поймет, что все серьезно, тогда и подобреет и про свет забудет, и про чайник.

— Чайник?

— Да. Воду надо набирать на двоих, а не полный чайник. Он греется долго и это мотает много электроэнергии. Думал, реально отхвачу люлей за этот сраный чайник.

— Прикройся уже чем-нибудь.

— Да что ты там не видел? Да и нечем. Но если тебе так спокойнее, я сделаю вот так.

Усаживается на стул и, положив ногу на ногу, продолжает наяривать со сковородки печень. Видок тот еще.

— Кстати, папаша Савицкого присядет поболее сынули, так что за сыночку мстить не будет. Там столько дел нарыли. Красота. Через пару недель дело пойдет полным ходом. Так что можешь успокоить свою девочку.

— Отлично. Как присядет Игорек, так и порадую. Ну и как давно ты дожал тетку с плеткой?

— Сам такой. Примерно, когда и ты свою. Лепота. Кстати, надо бы как-то по-человечески познакомиться. А не вот так. Вера не в курсе, что вы в ее квартире. Поэтому сделай доброе дело, свалите утречком пораньше. Не хочу ее смущать. А потом можно куда-нибудь вчетвером поехать. Может на какую-нибудь базу отдыха.

— Меня куда более смущает, что ты голый на моем стуле.

Поворачиваю голову к дверному проходу. Стерва. Такая не подобреет, хоть ее затрахай. Наидебильнейшая ситуация. Хорошо хоть я в трусах.

— Я потом его протру мистером Пропером. Вот те крест даю, Вера Константиновна, — шут гороховый.

— Если что свет включил я. Так что спрашивай с меня, а не с него, — ляпаю первое, что приходит на ум.

— Обязательно выставлю счет.

А вот теперь точно все познакомимся «по-человечески». Ну тебе-то, что не спится, синнабон?

— Блин, и вправду правда, — ошарашенно произносит она, переводя взгляд с Веры на папу. Голого, блядь. Кидаю в него Снежаниной кофтой.

— Приятно познакомиться. Печенка у вас, Снежана, на десять из пяти.

Глава 47

Глава 47

Из-за увиденного на кухне, ночь выдается бессонной. В отличие от Дани, я мучаюсь всю ночь, ибо никак не получается стереть из памяти восседающего на стуле голого мужика, с закинутой ногой на ногу, при этом поедающего руками со сковородки печенку. Засыпаю ближе к пяти утра.

И мы благополучно вместе пропускаем будильник, поставленный на восемь утра. Первой вскакиваю я. На часах половина десятого. Хорошо так поспали.

— Можешь уже не спешить, — лениво произносит Даня, потягиваясь на кровати. — Смысла сбегать незамеченными нет. Я бы даже сказал, уже неприлично делать ноги. Придется вместе позавтракать.

— Сначала мне в душ надо, — бурчу в ответ, осознавая, что Кротов прав.

Чувствую себя преступницей, пробирающейся на цыпочках в ванную. К счастью, ни из кухни, ни из гостиной никаких звуков не слышно. Только хочу закрыть дверь, как в ванную вваливается Даня.

— А ты куда? Кыш отсюда.

— Мне страшно оставаться одному, я боюсь хозяйку.

— Очень смешно. Иди отсюда, я серьезно.

— Я тоже серьезно. Иди мойся. Я пока зубы почищу.

— Ладно, новые зубные щетки в шкафчике над раковиной.

— А я уж думал, ты предложишь мне только ершик для унитаза.

— Я смотрю, теперь хорошее настроение у тебя?

— Есть немного, — улыбаясь произносит Даня.

Залезаю в ванную, включаю душ и следом тут же открывается шторка.

— Я так и знала, что ты так сделаешь!

— Боже, когда я стал таким предсказуемым? — насмешливо бросает Даня, перехватывая душевую лейку.

— Тут места мало. Ну уйди, а?

— Мы ж не трахаться будем. В тесноте, да не в обиде.

— Ладно, давай только быстро мыться.

— А то что? Нам дадут люлей за то, что долго моемся и тратим кучу воды? Так наоборот, посмотри, какая экономия. Вода льется сразу на двоих.

— Прекрати.

Моемся мы действительно без какого-либо сексуального подтекста. Кто бы мне еще недавно сказал, что я на такое способна, рассмеялась бы в лицо.

Вот только в какой-то момент наше мытье превращается в игру «отбери лейку и облей своего конкурента». Становится смешно, но ровно до того момента, пока Даня окончательно не выдергивает у меня шланг. С корнем. Точнее, полукорнем. Половина шланга вместе с душевой лейкой у Кротова в руках.

— Ты…ты…

— Да нормально все. Скажем, что это папа игрался с душем.

— Игрался с душем? Ты серьезно?

— Но мы же играли.

— И кому из нас перевалило за тридцать?

— Ладно, не паникуй, — выключает воду и передает мне шланг. А чего мне-то?

— В принципе, можем уйти не попрощавшись. Разделимся. Ты — в окно. Я — в дверь.

— Я в окно?

— Ну не я же. У меня спина больная, чтобы прыгать.

— А не пошли бы вы в жопу, Даниил Леонидович?

— Да я пошутил, — тихо смеется, вызывая во мне странные чувства. С одной стороны, мне всегда приятно видеть его таким. Это редкость. С другой, жуть как стыдно перед Верой. — Не вижу повода скрываться. Ну, подумаешь, шланг сломали.

— Сломал.

— Играли мы оба, так что мы.

— Вылезай уже.

И лучше бы он оставался в ванной. Даня то ли слишком резко дергает шторку, то ли налегает на нее, но штука, держащая шторку, с треском падает на пол.

— Капец. Ты и эту штуку сломал!

— Это называется штанга, — спокойно произносит он.

— Да хоть карниз. Тебе эту штангу… блин!

— Вера запихает в жопу? Ну, теперь я с тобой согласен, все-таки надо делать ноги. Хотя, я все же настаиваю: давай скажем, что это все мой папа? Ему все равно прилетит от тетки с плеткой. Одним ударом плетью меньше, одним больше.

— Не смей так называть Веру. И вообще…блин. Ну как мы это объясним теперь?

— Так и объясним. Штанга