Незаконно, конечно, но что возьмёшь со старателей, кто на них управу найдёт? А он, Илья Саввич, вроде бы и ни при чём: ну, купил золото, а почему не купить, раз продают. А вообще-то, здесь никто ничего не спрашивал, особенно про золото — языка можно лишиться, а то и головы.

В прошлый раз не только окупилось всё снаряжение, но и хорошую прибыль получил Хрустов. И старатели были довольны. Никто доселе не получал такого богатства — деньги. Но вскружил успех головы бедным мужикам, многим захотелось шикануть, и поэтому все деньги опять перебрались из карманов старателей в лавку Ильи Саввича. Кое-кто уже брал в долг под предстоящую работу. Нестор, по указанию отца, никому не отказывал ни в чём, старательно записывая все долги в тетрадь.

— Пойдёшь к карагасам? — спросил Илья Саввич.

— Чего не сходить, можно сходить и к карагасам, только для чего? — осторожничал Евсей.

— Там на малых речках золото под ногами валяется. Улыбнётся удача, вот и загорится у тебя свет в окошке, а металла там много. Карагасы к золоту интереса не проявляют, они больше промышляют соболя и белку, а подсказать могут, где есть оно, надо только с ними разговаривать по-умному, ласково. Подарить безделушку какую, глядишь, и расскажет тебе инородец, где жила золотая.

— А что мне будет причитаться? — спросил Евсей.

— Хороший вопрос, правильный. А будешь ты иметь вот что: изначально рассчитаешься за снаряжение и прочее, а потом, что останется, половину продашь мне, а уж остальное твоё, хочешь — храни, хочешь — продавай, а хочешь — приноси ко мне, я возьму уже по другой цене. В накладе не останешься, если, конечно, будет что продавать. Родиона можешь оставить на это время здесь, парень неплохой, работу выполняет свою исправно, да и дочка моя к нему привязалась, только о твоём Родионе и говорит. Пусть хотя бы ещё год побудет при хозяйстве, мал ещё для тайги.

— Я согласен, — сказал Евсей. Его тронули добрые слова хозяина о брате.

— Вот и добро, вот и сговорились, — обрадовался Хрустов. — Я на тебя надёжу имел, ты парень серьёзный, у тебя ещё и забота о брате есть, так что тебе и доверия больше. А раз доверия больше, значит, и условия будут другие, но об этом в другой раз. Время ещё есть.

Довольный разговором, Евсей вышел на крыльцо лавки и увидел, как Родион катает хозяйскую дочку на лошади. Девочка сидела верхом, уцепившись руками в гриву, и повизгивала от счастья, а Родион водил лошадь в поводу, поглядывая назад. Лошадь была старая и спокойная, ходила медленно, бояться было нечего. На радостный детский крик выскочили на крыльцо лавочник с сыном, но, увидев, что происходит, стояли и смотрели, как радуется ребёнок. Из дома выбежала няня, грозя мальчишке кулаком. Родион аккуратно снял Лизу с лошади, и она, счастливая, стала прыгать на снегу, размахивая руками. Няня схватила воспитанницу и потащила домой. Та хоть и упиралась, но вскоре скрылась за дверью. Родион повёл лошадь во двор хозяйского дома.

Вечером Евсей рассказал брату о том, что им придётся расстаться на какое-то время.

— А мне нельзя с тобой? — спросил Родька.

— Давай договоримся так, в этот раз я пойду один, присмотрюсь, а в другой раз обязательно пойдём вместе.

— Я и сейчас смогу, ты за меня не бойся, братушка.

— Нет, в этот раз я пойду один. Хозяин о тебе хорошо говорит, примечает твою работу. Ты уж постарайся, Родя, придёт время, и мы добьёмся своего. А дочку хозяйскую привечай, раз она к тебе привязалась. Дети к добру тянутся, значит, ты у меня добрый.

— Да я ничего, она сама приходит. Пряник приносила. Ей матушка позволила приходить ко мне.

— И ладно, и хорошо. Только осторожней с ней будь, она маленькая, а, не дай бог, случится чего. Беда большая будет. На лошади без разрешения катать не надо.

— Тогда лучше мне с тобой пойти.

— На этот раз нет, — твёрдо сказал Евсей.

В середине апреля, когда снег покрылся чёрными подпалинами, а дороги ещё держались, подкрепляемые утренними морозами, компания из молодых парней во главе с Лавреном Изотовым, человеком уже пожилым, но ещё крепким, которому Илья Саввич доверял особенно, собиралась отправиться на промысел. Перед отправкой Хрустов ещё раз переговорил с Евсеем.

— Ты присматривайся к делу, Лаврен последний раз идёт, не для него такие прогулки. Это вам, молодым, за ради шутки прогуляться в такую даль. Он присмотрит и подскажет, что надо. И ещё: возьмёшь ружьё и будешь добытчиком, когда мясо понадобится. Заодно запоминай новые места, речки, ручьи, где есть золото, потом пригодится и самому. Ещё я тебе скажу вот что: скоро у нас появится железная дорога, много пришлого люда вместе с ней прибудет. Шумно станет здесь, так что тебе определяться надо. Поразмысли, чем тебе лучше заняться. Многие из наших сельчан пойдут дорогу строить, работа — не сахар, а всё приработок, причём надёжный, такие вот дела к нам надвигаются.

— Что за дорога такая железная? Впрямь из железа? Кто по ней поедет?

— Чего объяснять, построят, тогда и увидишь, но дело государственное, решённое, мимо нас не пройдёт. За брата не беспокойся.

Хрустов понимал, что с приходом железной дороги и он, Илья Саввич, своё не упустит — при большом деле всегда крошки по сторонам летят. Но вместе с тем он понимал, что золото никогда не будет лишним. Только с умом использовать его надо. Хрустов знал, что золота на Бирюсе много. За эти участки полвека назад разгорелась нешуточная война между заводчиками Рязановыми и золотодобывающей компанией Толкачёва и Коробкова. Рязановым эта тяжба стоила более миллиона рублей. Но рязановский золотоискатель Гаврила Машаров не остановился на Бирюсе — он отправился дальше осваивать просторы Сибири. Вскоре удача снова улыбнулась ему вблизи села Мотыгина. Охотники стали находить в зобах глухарей крупинки золота, попадались и небольшие самородки, на это сразу обратил внимание Машаров. Уж он-то, первейший золотоискатель, знал, откуда появляется такое чудо. Разведчики заводчиков Рязановых быстро подтвердили богатейшие месторождения на реке Удерей. Золотоискатели продвигались дальше, открывая огромные запасы золота на Верхней Тунгуске, вблизи Енисея. Старатели пошли туда, где металла было больше, где добывать его было проще. Поползли слухи о золотом песке, о самородках, валяющихся под ногами, и потянулись люди со всей Сибири в тайгу, на речки и ручьи, где надеялись найти своё счастье. И находили, становились миллионщиками, но чаще разорялись.