оказались почти безрезультатными, но теперь, выбравшись из пропахшего лекарствами кабинета на свежий воздух, Саша впервые за долгое время почувствовала, как какая-то эйфория кружит голову, заставляя думать о сложном и одновременно волнующем предстоящем опыте, который она намеревалась постичь тем же вечером.

Убедившись, что Даша заснула, Саша прошла в спальню, плотно прикрывая за собой дверь. Присела на постель, поглаживая плечи расположившегося там мужчины.

– Устал?

Он лежал на животе, не успев раздеться до конца, в наброшенной на плечи рубашке, и уткнувшись лицом в подушку, как бывало довольно часто. Или не услышал тихих шагов, или не успел отреагировать. Очередная попытка расслабиться после рабочего дня, пока Саша занята дочерью.

Чуть развернулся, собираясь подняться, и улыбнулся ей.

– Нет, родная. Все хорошо. Я просто ждал тебя.

– Хочешь, сделаю тебе массаж? – и, не дожидаясь ответа, скользнула вниз по плечам, спускаясь на спину. Это уже было и вряд ли могло его удивить. Женщина прикусила губу, скрывая судорожный выдох. Унять бы еще бешеные удары сердца, рвущегося из груди.

Дмитрий снова опустился на постель, и приглушенный подушкой голос был едва слышен.

– У тебя волшебные руки…

– Хорошо… – она надеялась, что мужчина не поймет, как эти волшебные руки дрожат. Знала, что делать, но одних только знаний было недостаточно. Сама не сумела бы объяснить, чего больше боится: того, что не хватит смелости, или что Дмитрий оттолкнет ее, не позволяя довершить начатое.

Гладила его спину сквозь ткань рубашки, заставляя расслабиться и отвлечься, разминала мышцы, чувствуя их твердость даже сквозь одежду. Понимала, что нельзя спешить, и одно неверное движение способно все испортить.

А дотрагиваться до него было приятно. Все ощущения, нежность, сумасшедшая потребность быть рядом и тоска, накопленная за долгие одинокие годы, сплелись воедино в неспешных, осторожных касаниях. Она пока не вкладывала в свои движения никакого подтекста, просто дарила покой, то скользя по спине, то поднимаясь вверх и лаская жесткие волосы, перебирала их, замирая от странного покалывания в кончиках пальцев, а потом возвращалась назад, с каждым разом спускаясь все ниже.

Дыхание мужчины выровнялось, и напряженность мышц сделалась не такой ощутимой.

– Я почти засыпаю, родная… – не видя его лица, Саша поняла, что Дмитрий улыбается. – Спасибо тебе.

– Вот и отлично, – она произнесла это больше для себя самой, снова почувствовав, как заколотилось сердце. Склонилась к мужчине, прижимаясь губами к его шее. Он вздрогнул, выдохнув почти со свистом.

– Саша…

– Люблю… – задержала губы на одном месте, давая ему привыкнуть. – Мне так нравится прикасаться к тебе… Безумно нравится…

Словно вернулась назад та робкая, стеснительная девушка, что впервые в жизни позволяла себе ласкать любимого человека, знакомясь с его телом и получая от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Оно даже превосходило моменты самой близости, потому что дарило соприкосновение не только лишь с телом, но и с душой. Насыщало пониманием правильности происходящего. Как сейчас.

– Я люблю тебя… – Саша повторила это уже громче, прислушиваясь к потяжелевшему дыханию мужчины, и чуть сдвинув ворот рубашки, пробралась губами от шеи к позвоночнику.

– Девочка моя… – он напрягся, однако не воспрепятствовал ей, и, посчитав это добрым знаком, Саша позволила себе продолжить. Осторожно лизнула выступающие позвонки и, ненадолго задержав ладони на пояснице, потянула рубашку вверх, обнажая спину.

– Саша…

– Все хорошо… Массаж ведь не делают в одежде… – внезапно пересохшими губами ткнулась в кожу чуть ниже лопатки и едва сдержала вздох облегчения, когда мужчина покорился, позволяя высвободить себя от оков ткани.

Дотянувшись до выключателя, Саша убрала свет, оставляя лишь неяркое мерцание ночника. Дмитрий тихо охнул, приподнимаясь на локтях и поворачивая к ней лицо.

– Что ты задумала, милая?

– Массаж… – язык сделался непослушным, а полумрак показался спасением, скрывая румянец, в тот же миг заливший ее лицо. – Просто массаж, разве ты не веришь мне?

Она надавила на плечи, заставляя его опуститься назад на постель, и пальцы вновь пустились танцевать по телу, теперь уже неприкрытому одеждой. Долго… – Саша потеряла счет времени, но торопиться не собиралась. Лишь когда мужчина вновь доверился ее рукам, расслабляясь, позволила себе повторить те же самые движения губами. Медленно, невесомо вычерчивала контуры мышцы, спускаясь все ниже, пока не достигла поясницы.

И только сейчас поняла, как сильно желает его. До боли. Реальная физическая боль, словно маленькая хитрая змейка оплела грудь, заставляя ее затвердеть, скрутила живот, жаля вожделением и начала виться между ног, рождая лишенные стыда мечты.

Это придало смелости, и, добравшись губами до пояса брюк, Саша уже совершенно точно знала, что не остановится. И Дмитрию не позволит себя остановить. Не сегодня.

Он по-прежнему был красив, несмотря на шрамы, в нескольких местах пересекающие тело. Подтянутый, крепкий, все еще полный энергии, которая сейчас рвалась наружу, заставляя Сашу дышать через раз. Совершенный для нее, и на это не могли повлиять ни время, ни болезнь, ни что другое.

– Люблю тебя… – он что-то простонал в ответ, когда женщина подтвердила свои слова, прикасаясь ртом к пояснице. Руки задержались на бедрах, все так же расслабляя своими неспешными ласками, а потом Сашу вновь прошибла дрожь, на этот раз подобная разряду тока, когда она наконец-то осмелилась скользнуть руками между бедер, раздвигая их в стороны.

– Саша, нет! – мужчина дернулся, но, словно неведомой силой пригвожденный к постели, замер, когда ее пальцы проникли глубже, а губы спустились к развилке между ягодиц. Лишь прохрипел, почти жалобно, словно и сам не верил в то, что она послушается: – Девочка моя, не надо…

А у нее не было ни боязни, ни отвращения – лишь острое, почти болезненное желание дойти до конца. Желание, невероятным образом воплотившееся в собственном теле потребностью стать к нему еще ближе. Так близко, как не была ни с кем. Как не позволяла даже в мыслях. Как и у него не происходило никогда. Мысль о том, что она в жизни Дмитрия – единственная, и так будет всегда, пока они живы, потрясла до такой степени, что руки опять затряслись, а глаза затуманились от слез. Как величайшая награда, преподнесенная судьбой, незаслуженно оказанная честь, стала эта возможность и ему подарить то, чего он долгое время был лишен. Не потому, что без этого их отношения были неполноценными. Саша не думала так, и никакие аргументы не смогли бы ее убедить в обратном. Но она хотела и Дмитрия заставить поверить в право на счастье и в шанс, который ждал их обоих. И теперь, и в будущем.

Любимый, сильный, могущественный лев превратился в доверчивого котенка, вытеснившего под