К сожалению, казначей Гарсия де Мело не оставил никаких описаний своих поездок в Вилькабамбу. Но теперь власти Куско решили отправить свое собственное посольство, и их посланник Диего Родригес де Фигероа написал восхитительно подробный отчет о своем путешествии. С точки зрения дипломатии миссия Родригеса, как оказалось, достигла некоторого успеха в уже продолжающихся переговорах. Индейцы, которые двумя неделями раньше находились с Кастро в Лиме, возвратились с «восемью ярдами желтой парчи» и письмами, излагающими предложение губернатора, в то время как 14 мая Родригес уже был у Титу Куси. Родригес обсудил эти предложения с Инкой. Было достигнуто соглашение, что Титу Куси либо останется там, где и был, и примет гарнизон испанских колонистов в Вилькабамбе, либо в течение двух лет он появится на территории Перу и поселится рядом с Куско или Уамангой, оставив испанского коррехидора управлять Вилькабамбой.

Родригес доложил о благоприятном приеме своему начальству в Куско. В это время в городе случайно оказался один из самых выдающихся юристов в Перу Хуан де Матьенсо. Он приехал в Перу несколькими годами раньше, а до этого в течение многих лет преподавал на юридическом факультете университета в Вальядолиде. Он был судьей Аудиенсии в Чаркасе и прибыл в Куско с целью провести расследование поведения его коррехидора. У Матьенсо было много идей относительно управления Перу и проживающими там туземцами. Он считал, что с ними следует обращаться гуманно, но твердо. Он был заинтригован отчетами Родригеса из Вилькабамбы и решил лично поехать и провести «встречу на высшем уровне», встретившись с Инкой.

Эта встреча была должным образом организована и произошла в середине июля 1565 года на мосту Чукичака, в том месте, где путешественник пересекает реку Урубамба, чтобы попасть в Вилькабамбу. Группа испанцев, включая Родригеса, Гарсию де Мело и священника, осталась на туземном берегу реки в качестве заложников. Затем Инка пересек мост вместе со своей свитой, и он и Матьенсо отошли в сторону, чтобы побеседовать вдвоем. Каждый был полностью вооружен: Титу Куси своим традиционным индейским оружием, а Матьенсо мечом и аркебузой. Инка предпочел не садиться, и двое мужчин разговаривали стоя около трех часов. Титу Куси принялся перечислять горькие оскорбления, которые вынудили его отца Манко поднять восстание, и объяснил, почему бедность района Вилькабамбы заставила его последователей вторгаться на территорию Перу, оккупированную испанцами. Затем он представил на рассмотрение испанцам два документа. В одном излагались условия, на которых он был согласен мирно сдаться, а в другом был подробно перечислен весь ущерб, нанесенный ему и его отцу.

Он согласился допустить испанского коррехидора и священников на свою территорию, а самому жить в Куско со своим сыном Киспе Титу, который должен был пройти обряд крещения. В свою очередь, его сын должен был жениться на Беатрис Кларе Койе и унаследовать ее поместья, при этом сам Титу Куси будет забирать себе 5 тысяч песо ежегодно на протяжении всей своей жизни. Инка также должен был получить во владение два города, Качана и Канора, и сохранить за собой города, которыми он на тот момент правил, в качестве энкомьенды. Он должен был незамедлительно начать получать ежегодную ренту, пользоваться всеми привилегиями и титулами, соответствующими его рангу; а также ему гарантировалось полное помилование. Титу Куси уверил Матьенсо, что «он совершил эту поездку с воодушевлением, чтобы избежать многих несчастий, которые могли бы быть в результате войны». И судья ушел после, этой встречи, убежденный в том, что «он действительно желает мира». Матьенсо был готов незамедлительно принять условия Инки, особенно после того, как его привела в смятение картина Вилькабамбы по ту сторону реки. Было бы очень трудно совершить нападение на эту территорию, сильно мешал бы плохой климат, жара.

Переговоры были оправданны с военной точки зрения как для испанцев, так и для инков. Набеги индейцев на дорогу Куско — Хауха, которые почти прекратились во время регентства Сайри-Тупака, были возобновлены его братом. При Сайри-Тупаке был момент, когда предпринимались какие-то действия. Это случилось после поражения восстания поселенцев под предводительством Франсиско Эрнандеса Хирона, когда некоторое количество мятежников-беглецов присоединились к индейцам в Вилькабамбе и стали помогать им планировать свои вылазки. Одно нападение на подвесной мост через реку Апуримак закончилось боем с милиционным отрядом Уаманги. Этот взрыв активности в 1555 году побудил маркиза де Каньете начать вести переговоры, результатом которых было появление на территории Перу Сайри-Тупака. Рейды индейцев Титу Куси стали учащаться, пока они не стали совершаться в окрестностях Уаманги и Хаухи, а это теперь подхлестнуло к действиям Гарсию де Кастро.

Сам Титу Куси вспоминал: «После, одной вылазки я привел с собой в свои владения свыше 500 индейцев из различных мест». Бернабе Кобо описывал, насколько серьезной стала ситуация с точки зрения испанцев. По его словам, Титу Куси «принялся причинять христианам вред, насколько это было в его силах. Он совершал нападения на долину Юкай и многие другие места, уводил в Вилькабамбу столько индейцев, сколько ему удавалось захватить, и убивал путешественников. В результате этого в районе Куско или Уаманги не осталось ни одного безопасного места, и нельзя было путешествовать с места на место без сопровождения». В своем интервью Диего Родригесу в мае 1565 года Титу Куси отрицал, что он досаждал испанцам. Он утверждал, что «первым его указанием индейцам, когда бы они ни совершали свой набег, было не трогать ни церквей, ни крестов… Он также сказал, что ни монахи, ни священнослужители, ни солдаты в Перу не могли пожаловаться на то, что хотя бы один из них был убит, хотя он не раз мог сделать это. Он с легкостью мог бы убить двух монахов-августинцев и двух других испанцев, которые были заперты в доме в Курауаси, а также многих других испанцев в других местах в разное время». Родригес оспорил некоторые заявления Инки относительно его невиновности и сказал, что он своими глазами видел, как грабили церкви, а также «сказал ему, что в Амайбамбе видел обломки креста, который [индейцы] использовали на дрова для приготовления мяса ламы».

В 1564 году действия Титу Куси приобрели еще более угрожающий характер для испанцев. Кастро писал, что он подозревает Инку в способствовании разжиганию восстаний в Чили, Тукумане, а также среди племен хури и диагита, «которые являются почти его соседями». Но 5 декабря 1564 года сын одного из энкомендеро в районе Хаухи прискакал, задыхаясь, в Лиму с гораздо более опасной новостью. Энкомендеро Фелипе де Сеговия Бальдерабано Брисеньо сообщал Гарсии де Кастро, что он наткнулся на подпольное предприятие по производству туземного оружия в одном из находящихся на отшибе зданий. Один из его янакона, искусный плотник Дон Кристобаль Кальябальяури, выдал заговор.

Непокорные вожди заметили, что испанцы были наиболее уязвимы во время празднеств Страстной недели. Плотник донес, что они планировали «поднять восстание и убить как можно больше испанцев в ночь следующего Великого четверга [1565 год], в то время, когда по улицам идут праздничные шествия. К нападению готовы уже столько индейских воинов, что на каждого испанца их наберется свыше четырехсот… Только в одной этой долине [долине Хаухи] они собрали свыше 30 тысяч пик и боевых топоров, более 10 тысяч луков со стрелами, а также много алебард и мечей. Все мы, плотники этого поместья, занимаемся изготовлением пик и боевых топоров… Курака [местные вожди] говорят, что все мы без исключения должны одновременно выйти — и сделать это очень тихо — на улицы и площади, по которым будут проходить процессии, чтобы напасть на вас со стремительной жестокостью, как мужчины, исполненные решимости перебить своих врагов или погибнуть в бою. Не сомневайтесь в том, что это им с легкостью удастся, так как вы будете не готовы к этому и не вооружены в эту ночь, занятые бичеванием друг друга».