Я бесконечно ему благодарна, что он рискнул принять меня, несмотря на отсутствие опыта работы официанткой. Позднее он сказал, что я показалось ему в равной мере честной и отчаявшейся. Справедливое замечание.

Мы сразу подружились. У Бена длинные светлые дреды, собранные в хвост, и доброе лицо. Когда я предложила приготовить что-нибудь из своих блюд для клиентов, он согласился попробовать. Теперь я и готовлю, и обслуживаю клиентов за столиками.

Бен даже решил поработать по вечерам в субботу, чтобы мы могли устроить шри-ланкийские вечера, для которых всю еду готовила я. Должна признать, что они имели большой успех и привлекли в два раза больше посетителей. Теперь Бен хочет проводить их на постоянной основе, я, разумеется, только за.

Еще один будет в эту субботу — все места уже забронированы. Я раскошелилась и купила новый сальвар камиз специально для этого вечера. Он медового цвета, украшен карамельным и золотым бисером и, думаю, хорошо пойдет к моим темным волосам и смуглой коже.

Вдруг я понимаю, что должна кое-что сделать. Причем немедленно.

— Бен, мне нужно кое-что сделать. Ты не против? Вернусь через несколько минут.

Бен пожал плечами:

— Конечно.

С ним очень легко работать, и он всегда старается мне помочь. Я бегу вверх по лестнице в наше маленькое жилище.

Самое прекрасное, что над кафе есть крошечная квартирка. Раньше ее использовали в основном как кладовую, но когда я рассказала Бену о своем положении и что мы ищем постоянное жилье для аренды, он вынес оттуда все коробки. Мы вместе провели выходные, занимаясь отделкой нашего с Сабиной нового дома. И я плачу́ ему явно меньше, чем следовало бы.

За последние недели я постаралась сделать квартиру более уютной. Спальня всего одна, и там спит Сабина. Я ночую на диване в гостиной, но он очень удобный. Еще у нас есть маленькая ванная и кухня. Если выглянуть в окно, можно даже увидеть море. Что еще нужно?

Я подхожу к нашему единственному шкафу и достаю свой старый потрепанный сальвар камиз. Для меня он стал символом времени, когда я была замужней женщиной. Изношенный, линялый и грязный. Кажется, что это вещь принадлежала совершенно чужому человеку. Я разглядываю его, а потом хватаю и бегу вниз по ступеньками, чтобы не передумать.

Вернувшись в кафе, я спрашиваю у Бена:

— У тебя есть спички?

— Да. — Он удивленно протягивает мне коробок.

— Пойдем, будешь моим свидетелем.

Я беру его за руку и тащу за собой на маленький задний дворик кафе, окруженный высокой стеной из теплого старого кирпича. Бен хочет привести двор в порядок и следующим летом поставить здесь два-три столика. По-моему, отличная мысль: здесь очень теплое, уединенное место и много солнца. Я кладу свой старый сальвар камиз на булыжники.

— Ух ты, — говорит Бен. — У нас тут ритуальный костер?

— Да. Хочу посмотреть, как старая жизнь улетает вместе с дымом.

— Отлично. — Бен по-детски хлопает в ладоши. — Я только за.

Я зажигаю спичку и бросаю на поношенную ткань. Она моментально вспыхивает. Дешевый материал тлеет и горит, пуская едкий дым.

— Произнеси какую-нибудь молитву, — советует Бен, словно делает подобные вещи каждый день.

Я закрываю глаза и молюсь. Молюсь всегда принимать мудрые решения, молюсь о хорошей жизни для моей дочери, молюсь провести остаток дней в любви.

Открыв глаза, я вижу, что от сальвар камиза осталась лишь горстка пепла.

Жаль, что этого не видят Кристалл, Джой и мой дорогой Хейден. Сердце сжимается от пустоты и тоски.

— Последняя часть старой жизни ушла навсегда, — говорю я Бену.

— Отлично. Думаю, стоит отметить это чашкой чая и пирогом.

Я улыбаюсь:

— С удовольствием.

Меня охватывает приятное спокойствие. Восхитительное чувство.

Мы возвращаемся в дом, и Бен делает чай. Мы сидим за столиком опустевшего кафе, пьем чай и едим кекс — их привозят ежедневно.

Он поднимает чашку:

— За будущее!

— За будущее! — повторяю я.

Вскоре он смотрит на часы.

— Если хочешь успеть за Сабиной в школу, то лучше иди.

— О боже, я совсем забыла про время.

Придется спешить. Я быстро снимаю фартук и натягиваю кардиган. Уже конец лета, и потихоньку подкрадывается осень. С моря приходит прохладный воздух, и по вечерам становится зябко.

— Увидимся утром.

— Спасибо, Аиша. Хорошего вечера. Есть планы?

— Хочу провести несколько часов на пляже, пока еще можно.

Это наше с Сабиной любимое место.

— Ты удивишься, но зимой здесь тоже очень хорошо. Тише. В холодные месяцы все туристы уезжают и побережье обретает особое очарование. Увидишь. По-прежнему будет чем заняться.

У Бена две дочери, одна из них — ровесница Сабины, и они очень подружились в школе. Его жена, Меган, тоже очень добра. Она отдает нам одежду, из которой выросла ее старшая дочь, Лайла. Платья приходится сильно подшивать, но для нас это все равно дар судьбы.

Я нашла это восхитительное место благодаря Хейдену. Когда я поняла, что придется уехать, то сразу решила куда. Здесь я счастлива.

— Не мешкай, — говорит Бен. — Или я найду для тебя какое-нибудь дело.

— Уже ухожу.

Я беру сумки и поспешно выхожу из дома.

Сабина прекрасно освоилась в новой школе, которая расположена всего в пяти минутах от кафе и нашей новой квартиры. Мы живем хорошо, тихо. Один раз в неделю Сабина ходит по вечерам на занятия балетом в местный клуб, и она в полном восторге. Раньше такое маленькое удовольствие было нам недоступно. Честно говоря, иногда на это уходит слишком много денег, но я так мечтала подарить ей эту возможность. Малышка оказалась способной ученицей, она так старается!

Я постоянно вспоминаю свою жизнь в Лондоне, особенно Хейдена. Не могу вырвать его из сердца. Сначала думала, что со временем боль утихнет, но теперь сомневаюсь — пока она такая же острая и гнетущая. Я ужасно скучаю. Несмотря на сложности, нежданно обретенные друзья привнесли в мою жизнь любовь и радость. Без них я осиротела.

Сабина постоянно о них спрашивает: «Когда мы увидимся?», «Можно им позвонить?». Мне приходится, как зайцу, петляя, уходящему от погони, избегать прямых ответов. Она тоскует по Хейдену. Иногда поет его песни, разрывая мне сердце. Я вспоминаю, как они вместе играли на рояле, смеялись и он смотрел на нее с отцовской любовью.

По дороге я набираю номер Кристалл. Я не решалась выйти с ней на контакт, опасаясь, что меня снова найдут, и потому, что не знала, как извиниться за столь поспешный отъезд. Правильные слова так и не нашлись, но молчанием тоже можно обидеть, а этого я допустить не могла. Нужно исправиться. Надеюсь, она поймет, почему нам пришлось удрать, ведь она по-прежнему моя самая близкая подруга. Уверена, она уже знает новости. Не могу назвать чью-то смерть хорошим известием, но, узнав о гибели Суреша, я испытала настоящее облегчение. Значит, я наконец свободна.