Кухня была заставлена непомерно большими почерневшими чугунными горшками, один из которых висел на цепях над каменным очагом. Столы сделаны из потемневшего от времени дерева. Если не считать электрической кастрюли для приготовления риса, эта кухня, казалось, пришла из тысячелетней глубины. Выставив перед собой ствол пистолета-пулемета, оперативник присел и выглянул за темно-синюю хлопчатобумажную занавеску на двери. Убедившись в том, что коридор пуст, он бесшумно двинулся вперед, оставляя тяжелыми ботинками грязные следы на безупречно чистом полу. Никого.

Вдоль застеленного циновкой коридора тянулись раздвижные двери. За исключением кухни, здание, по сути, представляло собой одно-единственное помещение, разделенное оклеенными обоями перегородками на отдельные комнаты, выходящие в центральный коридор. Вероятно, если чихнуть в одном углу, то будет слышно во всем доме. Командир медленно двигался по коридору, вслушиваясь в громкий храп, доносившийся из ближайшей спальни. В тот момент, когда он взялся за ручку двери, в противоположном конце коридора показался второй боец, проникнувший внутрь через черный ход. Он покачал головой в маске. Мол, пока что ничего.

Командир группы потянул дверь в сторону, и она практически бесшумно скользнула по деревянным направляющим. В комнате было темно, все же командир разглядел пожилую японку, хозяйку гостиницы, свернувшуюся калачиком на циновке, расстеленной на полу. Бесшумно прикрыв дверь, командир двинулся дальше по коридору, а боец вышел из помещения, которое проверял. По-прежнему ничего. Комнат оставалось все меньше и меньше.

Командир, готовый к стрельбе, открыл следующую дверь, затем еще одну. Пусто. Взгляд, брошенный на подчиненного, сообщил, что и у того тоже нет результатов. Цели скрылись.

Командир, внезапно охваченный желанием побыстрее покинуть этот странный деревянный дом и царящую в нем атмосферу древности, кивнул бойцу и махнул рукой.

«Уходим».

Как только вспугнутая террористическая ячейка, подобная этой, срывается с места, ее шансы начинают быстро таять. В следующий раз с ней будет покончено.

Они вышли в Дзенко-дзи, за две остановки до центрального вокзала Кофу, поскольку им не хотелось светиться там в ожидании поезда на Сидзуоку. Здесь Куми должна была расстаться с Томасом и остальными, после чего вернуться в Токио, к своей обычной жизни. Она сказала, что сочувствует ему, но дальше не пойдет. Они должны были попрощаться здесь, в месте, которое когда-то имело для них особое значение, после чего пешком дойти до вокзала и сесть на разные поезда.

Но у Куми имелась для Томаса еще кое-какая информация, которой, по ее признанию, ей не хотелось делиться с Парксом. Найт, сделав над собой усилие, сказал, что она должна выложить все, что ей известно. Им надо доверять друг другу.

Куми пожала плечами, по-прежнему сомневаясь, но все равно начала говорить:

— Девлин. Его приезд связан не только с налогами. Он пробивает условия одного торгового соглашения. Догадайся, что сенатор собирается продавать?

— Рыбу? — предположил Джим.

— Точно, — подтвердила Куми. — Япония является крупнейшим в мире импортером рыбы, и Девлин хочет получить свою долю.

— Он намеревается поставлять рыбу из Иллинойса? — скептически спросил Томас. — Откуда, из озера Мичиган?

— Девлин спонсирует какую-то почти секретную сельскохозяйственную программу, — объяснила Куми. — На юге Иллинойса в теплицах выращивают помидоры и все такое с помощью гидропоники…

— Гидро… чего?

— Без почвы, — вмешался Паркс. — Растение выращивается в воде, богатой питательными веществами.

— В этой же самой воде собираются разводить рыбу, — продолжала Куми. — Для начала тиляпий. Затем специально выведенного полосатого окуня. Если Девлину удастся протолкнуть это торговое соглашение, оно станет мощным толчком для экономики Иллинойса.

— Он ни словом не упомянул об этом, — пробормотал Томас, оглянувшись на Джима в поисках подтверждения своих слов.

— Действует втихомолку, — согласилась Куми. — Чтобы получить преимущество над конкурентами.

— Возможно, — проворчал Томас.

Паркс задумался. Найт чувствовал, что все пытаются нащупать какую-то связь, однако таковой не имелось, или же у них было недостаточно информации. Поэтому присутствующие сидели молча.

В любом случае мысли Томаса были заняты другим. Выцветший красный храм, где они встретились впервые после Токио, казался скромным и уединенным по сравнению с величием только что покинутого комплекса. Это место как нельзя лучше подходило для того, чтобы высказать вслух мысль, которую он лелеял, словно человек, оберегающий огонек свечи от сильного ветра.

— Послушайте, я тут подумал, — начал Найт. — Понимаю, это кажется безумием, но хоть кто-нибудь рассматривал возможность того…

— Что? — тревожно встрепенулась Куми.

— Дай мне сначала высказаться, — попросил он.

— Продолжай.

— Хоть кто-нибудь рассматривал возможность того, что…

— Что Эд остался жив, — закончил за него Джим. — Вот о чем ты думал, да?

— Я просто гадаю… — пробормотал Томас.

Какое-то мгновение все молча смотрели на него, и тишина в храме казалась абсолютной.

— Твоего брата нет в живых, — наконец произнесла Куми.

— Так говорят, — возразил Найт. — Но тела мы не видели. У нас нет никаких убедительных доказательств того, где и как он умер. Может быть, Эд остался жив, просто затаился…

— Том! — оборвала его Куми, будто стараясь как можно бережнее опустить на землю тяжелую ношу. — Нам известно, что произошел мощный взрыв. Погибло много людей. Эд оказался в их числе.

— Мы ничего толком не знаем, — стоял на своем Томас. — Там наверняка было много трупов, изуродованных до неузнаваемости. Нельзя поручиться, что кто-то просто не предположил, будто Эд среди них, поскольку он находился в том месте…

— Эти люди были полностью уверены в своей правоте, — печально произнесла Куми.

Ей не хотелось так говорить, но она не могла убедить себя надеяться на обратное.

— Начнем с того, можно ли слушать то, что нам говорят? — продолжал Томас. — Нас водят за нос все кому не лень. Почему мы должны просто так принимать известие о гибели Эда?

— Том, ты сам себе не веришь, — устало произнесла Куми.

— Я просто хотел сказать… — начал Найт.

— Не надо, — остановил его Джим.

— И ты тоже? — набросился на него Томас. — Я полагал, ты, человек веры, готов допустить что угодно.

— Но только не это, Томас, — сказал Горнэлл. — Я уверен в том, что Эда нет в живых.

— Тебе очень тяжело, но ты должен привыкнуть жить с этим, — добавила Куми.

Тут Томас повернулся к ней, чувствуя, как внутри внезапно вскипает старая злость, словно открылась давно забытая рана.