Кива безжизненно на него посмотрела:

– Это та самая стратегия, по которой все считали тебя заключенным, а не принцем?

Джарен скорчил гримасу. Кива впервые вслух назвала его принцем, и титул повис в воздухе между ними.

– Я надеялся, мятежники примут меня за своего. – Джарен чуть-чуть сполз по стене, словно у него не хватало сил даже облокачиваться. – Когда я понял, что Тильда вряд ли что-нибудь расскажет, то решил: возможно, удастся влиться в ряды ее последователей, они мне поверят и раскроют… я не знаю… что-нибудь полезное, что поможет мне.

– Поможет с чем? – Глаза Кивы опять разгневанно вспыхнули. – Поможет тебе удержать твое королевство? Твою корону?

– Да черт с ней, с короной! – воскликнул Джарен с таким жаром, что Кива невольно удивилась. – Плевать мне на нее. Я о них волнуюсь. – Он махнул рукой, но затем снова поморщился и быстро вернул ладонь обратно на живот. – Я волнуюсь лишь о своих людях. Из-за этого восстания сотни страдают и умирают. Мужья, жены, дети. Невинные. Скоро все это перерастет в гражданскую войну. – Глаза Джарена сверкали в свете огня. – И можешь думать что хочешь, но меня в том числе волнуют и жизни мятежников. Потому что нравится им это или нет, но они – тоже мой народ. Пока они называют Эвалон домом, моя семья обязана их защищать. – Пламя в его глазах потускнело, и в голосе послышалась печаль: – Но от самих себя я защитить их не могу.

От слов Джарена, от кусочка сердца, которым он только что с ней поделился, у Кивы закружилась голова. Она так хотела ненавидеть его за то, что он ее обманывал, за то, кем он оказался. Однако…

«Ты вправе злиться на него, но пусть злость не встанет на твоем пути к прощению. Он преследовал благие цели», – промелькнул в голове Кивы упрек Наари.

Кива посмотрела на Джарена, размышляя над своим следующим шагом. Он, не торопя ее, молчаливо ждал ответа.

Это из-за него Кива потеряла семью и попала в Залиндов. Возможно, не из-за него лично, но из-за престола, который он олицетворял.

«Вы приговорены к тюремному заключению по подозрению в измене против короны».

Только вот… Джарен не знал. Она поведала ему о смерти брата и о том, что ее посадили в Залиндов вместе с отцом, но никогда не рассказывала, за что арестовали Фарана Меридана, как его заметили рядом с мятежником на рынке. Она даже не говорила, что Керрина убил королевский стражник, иначе бы Джарен наверняка сразу все понял.

Джарен понятия не имел, что его семья в ответе за все страдания, пришедшиеся на долю Кивы за последние десять лет.

– Я не знаю, что еще тебе сказать, Кива, – наконец произнес Джарен совсем ослабевшим голосом. Силы быстро его покидали. – Я вижу, ты на меня сердишься, но пойми: я пытался спасти других. Я не мог открыть правду, пока не был уверен, что тебе можно доверять. Никто не должен был знать о том, кто я, это бы поставило под угрозу весь план. – Он скорбно покачал головой. – Правда, теперь это неважно. За эти два с лишним месяца я не узнал ничего стоящего. Я потерпел позорный провал.

– Так если ты не узнал ничего полезного, – прохрипела Кива, – и при этом ты не настоящий заключенный, почему же ты не уехал?

Его голубо-золотые глаза смотрели прямо на нее.

– Потому что у меня появилась причина остаться.

Колени у Кивы подогнулись. Не было никаких сомнений, что он имеет в виду.

– Вот ты дурак, – почти что шепотом произнесла она.

Кива ждала, что он закроет глаза, что его лицо исказит обида. Однако вместо этого губы Джарена изогнулись в кривой самоуничижительной улыбке.

– Моя сестра назвала меня точно так же после первой Ордалии. Только, конечно, в куда более крепких выражениях.

Кива припомнила, что от и до благородный – но тупой – план Джарена знали только Наари и травмированный Эйдран.

– Ты даже семье ничего не сказал?

– Миррин и мой двоюродный брат Кэлдон знали, но не все. – Он помолчал прежде, чем продолжить: – Ориел, мой брат, должен был ждать нас с Мирри в зимнем дворце, но в последнюю секунду решил остаться в Валлении. Вместо него приехал Кэл, как раз за несколько дней до того, как Эйдран сломал ногу, так что, когда мне пришлось менять план, Кэл с Мирри оказались рядом. Я, как мог, все им объяснил и взял с них клятву молчать. – Джарен погрузился в воспоминания. – Когда я узнал, что моя семья будет присутствовать на первой Ордалии, я попросил Наари отправить записку Кэлу, умолял его притвориться мной. Мы так уже делали – рост и телосложение у нас одинаковые, а за масками лиц не видно. К тому же у него передо мной должок. – Джарен тихо коротко усмехнулся. – Много должков. Меня часто называют безрассудным, но Кэлдон – настоящее бедствие.

И правда бедствие. Только сейчас Кива поняла, что на виселице в тот день она видела двоюродного брата Джарена, и именно он приходил в лазарет флиртовать с ней. Она-то считала, что это он ее спас. Однако это был не Кэлдон. Кэлдон никогда ее не спасал.

– Меня спас ты, – оцепенело произнесла Кива. Она догадалась об этом еще когда сидела в чреве Бездны, но хотела услышать правду от Джарена. Хотела услышать его признание. – В Ордалиях. Во всех Ордалиях. Начиная с самой первой, воздушной.

Щеки Джарена слегка потемнели – едва заметно в свете огня, но достаточно, чтобы все сразу стало ясно.

– Не мог же я дать тебе умереть, – тихо согласился он. – Мне еще повезло, что Мирри и Кэл вовремя все поняли и прикрыли меня. – Его голос наполнился сожалением: – Я потом так на себя злился. Не за то, что поймал тебя, – быстро добавил он, – а потому что слишком долго решался, и в результате ты слишком жестко приземлилась… – Он умолк, глядя на нее виновато.

«Принц должен был поймать тебя раньше», – заявил ей Джарен после первой Ордалии, и лицо его исказил гнев. Только вот злился он на самого себя, бранил самого себя. Однако Кива едва помнила ту боль, так что сожалеть Джарену, по крайней мере об этом, было незачем.

– А амулет? Его тоже ты заколдовал? – спросил она, заранее уже зная ответ. – Поэтому ты и не переживал за меня перед огненной Ордалией? Потому что знал, что магия – твоя магия – защитит меня?

Джарену явно было неуютно, но он кивнул.

– А потом Ордалия водой… почему, Джарен? Зачем тебе меня спасать?

– Потому что ты хорошая, Кива, – произнес он так, словно все остальное не имело никакого значения. – Я же видел, как ты общаешься с другими заключенными, даже с Крестой, которая из кожи вон лезет, лишь бы тебе насолить. Ты со всеми общаешься одинаково. Черт возьми, да ты даже к Мятежной королеве относишься так же, как и ко всем. Возможно, даже лучше. И я знаю, ты уже объясняла мне почему, но я все равно никогда не смогу этого понять. Однако мне и не нужно. Я ведь вижу, какое у тебя сердце. Ты не заслуживала смерти, а в моих силах было тебя спасти. И я спас.

Кива не могла оставить без внимания значительность его слов. Он вмешался в Ордалии, и не один, не два, а три раза. Снова и снова Джарен спасал ей жизнь.