тут, пусто, — произнес один из вооруженных людей. — Вон, смотри какой красавчик дом впереди. Если уж выбирать, то такой, а не это пепелище.

Команда пошла дальше. Валера выдохнул и утер вспотевшее лицо рукавом. Голени свело судорогой от напряжения, однако он стоически терпел боль, пока люди не удалились. Только после этого он позволил себе приподняться и размять мышцы, собравшиеся в комок. Зачем им были нужны люди, Валера не понимал. Предполагал, конечно, для какой-нибудь черной работы за похлебку, женщины еще и для забавы, но, чтобы вот так целенаправленно прочесывать и искать. Это его пугало и на перспективу грозило необходимостью всегда находиться в состоянии страха и переживания за семью.

Валера долго слышал их голоса, доносящиеся из дома с бассейном. Он давно не бывал там, так что следы его не должны были сохраниться. Мужчины пошли дальше. Валера видел их спины, спускающиеся к нижним домам на улице, находящимся не так далеко от озера, образовавшегося в расщелине.

И вот, в один момент двое мужчин повалились на землю. Здоровяк кинулся их поднимать, но тоже свалился. Оставшиеся двое заметались, не зная, что предпринять, а потом галопом побежали вверх по улице. С передышками они вскоре миновали их дом и вскоре скрылись из виду. Троица осталась лежать на дороге, ценой своей жизни открыв Валере важную информацию. Тяжелый газ еще остался в самой низине, где его не захватывал ветер, упрочив его уверенность в том, что источником газа являлась расщелина.

О том, чтобы наведаться к заправке вновь не шло и речи. Валере снова пришлось глушить трубу, идущую наружу от генератора. Первые три дня он ждал команду, которая приедет вытаскивать трупы задохнувшихся товарищей, но не дождался. Они лежали нетронутыми и, по всей видимости, никому не нужные. Дети и Ольга поднимались на улицу, только когда Валера был уверен в том, что в радиусе пары километров никого нет. Он оборудовал позицию на крыше дома, с которой вел наблюдение за окрестностями.

За все дни ничто не побеспокоило их существование, что позволило немного расслабиться. Примерно через неделю, забыв напрочь о своих грядках, Валера обнаружил тянущиеся к солнцу зеленые ростки. Как ни странно, перли они как на дрожжах и через несколько дней вымахали по колено. Валере пришлось городить заборы вокруг них, стараясь придать им естественный вид, чтобы никому не выдать их присутствия.

Прошло две недели, три, в поселке так никто и не появился. Огурцы раскидали свои плети на несколько метров от места, где были высажены. Цеплялись на стволы перцев и пытались повалить томаты. Ольге приходилось каждый день с утра заниматься их разделением. Первый урожай огурцов собрали на третьей неделе. Самые крупные аккуратные огурцы оставили на семена. В дело пошло растительное масло, которому прежде не было широкого применения. Салаты уминали с огромным удовольствием. У детей уже стали наблюдаться признаки авитаминоза, которые после огуречной терапии быстро исчезли.

Валера считал, что причиной бурного роста растений послужили минералы, попавшие в почву вместе с минерализованной водой, а также высокая концентрация углекислого газа, который появился в атмосфере во время вулканической активности. Он считал, что газ, от которого они чуть не погибли, тоже был углекислым, прочитав об этом в детской энциклопедии, сидя на унитазе.

После огурцов пошли кабачки. Размеры некоторых достигали метра в длину и веса под пуд. Признаться, такой урожай желудки Мирошниковых были неспособны переварить. Чтобы сохранить его, Валере пришлось проделать дыру в бетонном полу в подсобке и выкопать погреб. В течение полутора недель Валера вынимал землю, а в течение нескольких месяцев выкладывал его изнутри кирпичом, собирая его по разным местам дачного поселка. Погреб он делал на совесть, на века, заранее продумав вентиляцию и удобство пользования.

Соорудил в нем полки, чтобы кабачки хранились, не соприкасаясь друг с другом, чтобы гниль, поразившая плод не передавалась друг к другу. В нем было сухо и прохладно, все, что требовалось для поспевших кабачков, чтобы пролежать до следующего года. Баклажаны и томаты пришлось консервировать. Не представляя себе, как это сделать в имеющихся условиях, Валера придумал использовать соль в больших количествах, благо ее осталось много в домах и пекло повредило только упаковку, но не кристаллы. Овощи вываривали на огне, разливали пересоленную массу в какие угодно емкости, давали остыть, а затем убирали в погреб.

Наступила осень, почти ничем не отличимая от лета. Стало прохладнее ночами. За все время никто не потревожил существование семьи Мирошниковых. Валера ежедневно занимался прочесыванием пригодных для добычи продуктов питания мест. Нарисовал карту на которой отмечал все места, которые обследовал. Вода в некоторых погребах и подвалах высохла, и туда можно было спуститься. Нередко, в них стоял тошнотворный трупный запах погибших хозяев.

Валера привык к нему, а также к виду трупов разной степени разложения. Они совсем не портили ему аппетит. Мирошниковым было с чем перезимовать. Кажется, они остались единственными наследниками многотысячного поселка, в котором даже по крохам можно было насобирать продуктов на одну семью.

Потом ударили морозы, сковав всю грязь. Это было на руку Валере, облегчив ему передвижение по поселку. Так он реже проваливался и оставлял меньше следов. Затем повалил снег. Каждый новый день бил рекорды по высоте сугробов. Просыпаясь каждое утро, Валера обнаруживал заваленный выход из внешнего домика. Зато детям такой снег был по душе. Они веселились и играли в нем, прятались в выкопанных отцом пещерах.

В подземном доме стало прохладно и сыро. Печь в нем не была предусмотрена, потому что никто не думал, что придется полноценно жить в нем зимой. Тут и пригодился газовый котел из соседского дома. Валера путем небольших переделок и удаления лишнего превратил его в печь. Снова сходил к соседям и скрутил пару батарей и трубы отопления, устроив в спальне, в которой они ночевали теплую комнату.

Трубу вывел на улицу через воздуховод. Топился котел на всякой горючей мелочи, потому что ничего крупного в него не лезло. Правда, днем пришлось им не пользоваться из-за того, что дым на белоснежной равнине демаскировал их место обитания с любого расстояния. Топили после захода солнца, чтобы спать в комфорте до самого утра.

Никаких сюрпризов зима не принесла. Было бы удивительно, если бы кто-нибудь выбрал это время для совершения вояжей. Снег был такой высоты, что истории Мюнхгаузена, у которого конь повис на шпиле здания после таяния снега, не казались таким уж вымыслом. Однообразное растительное питание немного утомило Мирошниковых. Организм желал животного белка и сильнее всего от этой необходимости мучился кот, покрывшийся