/[В том же году] прибыли с визитом послы от киданей (кор. коран) — Шигу, Мадо и еще тридцать пять человек. [Кён] Хвон поручил генералу Чхве Гену сопровождать Мадо и других. Они направились по морю на север, но попали в жестокий шторм, [пригнавший их] к тан[скому] Дэнчжоу, где все они погибли лютой смертью.

/В то время в Силла государь (ван Кёнсун) и сановники решили, что пришедшее в упадок государство трудно возродить [только своими силами], поэтому необходимо завязать с Тхэджо дружбу[1529] и заручиться его поддержкой. Кён Хвон же, желая захватить государство [Силла], беспокоился, не опередит ли его Тхэджо. Именно поэтому он ворвался с войсками в столицу и учинил там [такие] злодеяния. И поэтому [же] однажды в /1496/ двенадцатом месяце он отправил Тхэджо такое письмо: “Ранее куксан (чэсан — канцлер) [Силла] Ким Уннём[1530] и другие сановники приглашали Вас в столицу (т.е. в Силла), и это выглядит в точности, как если бы ”малая черепаха откликалась на крик крупной”[1531], а на деле получилось, что ”полевой жаворонок распустил крылья и вообразил, что они соколиные”[1532], что может ввергнуть народ в страшные беды, таит угрозу разрушения храмов и главных алтарей государства предков (саджиктан). Вот почему я воспользовался кнутом Цзу [Ти][1533], потрясая алебардой юэ Хань [Циньху][1534]. [Я] поклялся ясным солнцем всем чинам, что приведу шесть общин (пу) [Силла] в лоно справедливости и порядка. [Однако] лукавые царедворцы неожиданно бросились в бегство, и преданный ими государь был убит, поэтому [я] возвел на престол внука вана Хонгана[1535], младшего двоюродного племянника вана Кёнмёна, и сделал возможным возрождение гибнущего государства, вернув государя стране, потерявшей его. А Вы же, не следуя искренним словам, прислушиваетесь только к вольно носящимся слухам и всячески выискиваете момент, чтобы захватывать все новые и новые земли, но еще ни разу Вы не видели ни головы моей лошади, не вырвали и [клочка] шерсти у моего быка[1536]. В начале зимы тоду (командующий) Сэк Сан под стенами Сонсана[1537] был схвачен нашими людьми, и не прошло и месяца, как у [монастыря] Мириса[1538] был убит чвасан Ким *Нак. [Вместе с ним] было убито множество [Ваших войск] и немало взято в плен. Так что совершенно ясно, кто [из нас] /1497/ силен, а кто слабее, кто победит, а кто потерпит поражение. Все, к чему я стремлюсь, — это повесить свой лук на башнях стен Пхёнъяна и напоить своего коня водой реки Пхэ[ган][1539]. Однако в седьмой день прошлого месяца посол Уюэ шаншу Бань[1540] передал указ правителя [Уюэ], который гласит: ”Знаю, что Ваше (т.е. Кён Хвона) [государство] и Корё ранее пребывали в согласии и поклялись в добрососедских отношениях, однако теперь из-за смерти заложников [Вы] презрели прежний мир и спокойствие и не даете отдохнуть оружию, непрерывно нападая на земли друг друга. Посему направляю посла, чтобы вернуть Вашу страну на прежний путь, а также посылаю письмо и в Корё с тем, чтобы оба ваши [государства] помирились, и [между вами] навсегда установились доверие и мир [покой]” Преданный [идее] справедливости, я почитаю ванский дом [Силла] и с глубокой искренностью служу высшему [государству] (Китаю), поэтому, узнав об указе [правителя Уюэ], желаю следовать ему без промедления, но меня беспокоит, что Вы [, как говорится,] ”и хотели бы остановиться, да не можете”[1541], все еще продолжая упорствовать в боях. Ныне, скопировав полученный указ, посылаю его Вам, и прошу Вас подробно и тщательно с ним ознакомиться! И к тому же, когда хитрый кролик и быстрая охотничья собака утомляются [от погони], это становится предметом насмешек, и когда сражаются устрица и бекас, то это тоже смешно[1542]. [Вам] тоже следует остеречься, дабы не повторить эту [назидательную] историю и не пожалеть об этом впоследствии!”

/В первом месяце третьего года [эры Тянь-чэн] (928 г.) Тхэджо ответил [так]: “С почтением принял миротворческого посла из Уюэ шаншу Баня вместе с копией /1498/ указа его государя, что он привез, а также унизительное (неуважительное) Ваше (юного друга) пространное письмо с описанием событий. С почтением воспринял указ, привезенный послом в роскошной карете из Цветущего государства (Китая), особенно содержащиеся в нем благие вести и мудрые наставления, и если послание правителя Уюэ вызвало глубочайшее волнение, то по прочтении (раскрытии) Вашего письма я не смог не испытать подозрений [в Вашей враждебности]. Хочу отправить свои соображения с ныне отправляющимся [обратно] послом.

/Полагаясь на милости Неба[1543] свыше, а снизу опираясь на поддержку людей, я осмелился взять власть полководца, чтобы воспользоваться возможностью управлять страной. Ранее, когда три Хан постигли бедствия и девять земель (областей)[1544] испытывали страшную нужду, множество народа примкнуло к ”желтым повязкам” (разбойникам) и необработанные поля стали сплошным красноземом. [Я] желал в какой-то мере уменьшить тревогу от несчастий, постигших страну, и спасти ее от бед, поэтому установил добрососедские отношения и заключил договор о дружбе[1545]. И в результате на пространстве тысяч ли процветают земледелие и шелководство, а солдаты в течение нескольких (семи-восьми) лет отдыхали [от ратных дел]. Однако наступил десятый месяц года ырю (925 г.), и случилось так, что [нашим] войскам пришлось столкнуться[1546]. Сначала Вы, пренебрегая противником, упорно шли вперед, презирая противника (т.е. меня), словно ”богомол, [пытающийся] задержать колесницу”[1547], но в конце концов поняв, что будет тяжело, геройски отступили, как /1499/ ”маленький комарик, [взваливший] гору [на свою спинку]”[1548].

[Молитвенно] соединив ладони, я искренне говорил Вам, что торжественно клянусь перед Небом — что и на вечные времена [между нами установятся] дружба и мир, а если кто-либо нарушит [эту] клятву, то пусть того покарают боги (духи)! Я говорил также, что почитаю воинство, которое не прибегает к силе оружия (копья)[1549], что стремлюсь к милосердию, отрицающему убийство людей, поэтому прекратил осаду окруженных, чтобы дать усталым войскам отдых, не возражал против обмена заложниками, чтобы только дать спокойствие народу, и все это говорит о том, что я оказал великие благодеяния людям Юга (т.е. Силла).

/Но как назвать то, что не успела еще высохнуть на губах клятвенная кровь[1550], как снова воцарились зло и насилие, что ядовитые пчелы и змеи угрожают жизни людей, а в столичной области орудуют бешеные волки и тигры? Как случилось, что Кымсон (столица Силла) внезапно подвергся угрозе