– Ты че там бормочешь? – внезапно заинтересовался Мики, хватая меня за рукав и выдергивая из общего строя.

– Бормочу, бормочу, бормочу… – пробубнил я по инерции, деревенея от неожиданности.

– Он припадочный, больной он! – пришла на помощь догадливая Леся, оборачиваясь к розовощекому. – Не пугайте его, а то щас упадет и начнется…

– Больной, говоришь? – Мики тяжело уставился на меня, затем рывком толкнул к стене и сноровисто ощупал с ног до головы.

– Ай-я-яй! Ай-я-яй! – тихо запричитал я, потряхивая головой. – Не бейте, дяденька, я хороший!

— Пошел! – скомандовал Мики, не обнаружив в моих лохмотьях ничего подозрительного. Я последовал за основной массой, успевшей за время моего «шмона» удалиться метров на пятнадцать. Насторожившийся Мики мягко ступал сзади, и я чувствовал затылком, что он не замедлит пустить в ход оружие, если с моей стороны последует какая-нибудь выходка.

В подвале было пусто. Голые стены, мощная галогенная лампа посреди потолка – и рубильник на 380, с ручкой в положении «включено». Ухватив меня под локоть, Мики подошел к рубильнику и перевел ручку вниз. Фрагмент стены подвала плавно поехал вправо, открывая большую железную дверь с винтовой задвижкой.

– Ай, ай, ай! Страшно, дяденька! – жалобно захныкал я. – Тут, как и наверху, рубильник – вниз! Стена – поехала! Ай-ай-ай! – И затряс головой, стукая правой рукой в грудь.

– Заткнись, тварь! – возмущенно выдохнул Мики, хватая меня за парик и пребольно стукая головой о стену. Я захныкал почти натурально – из глаз сыпанули искры, панорама слегка спланировала справа налево и с трудом встала на место.

Один из «рабочих» отвернул ржаво заскрипевшую задвижку и с трудом распахнул дверь. Сверху опустились запыхавшиеся хлопцы с носилками, и я на миг отвлекся, наблюдая, как они сваливают на пол мешок с телом Жени. Дружный изумленный выдох заставил меня вздрогнуть – бомжи попятились назад и стали испуганно роптать.

За дверью с задвижкой скрывался огромный холодильник – включившиеся внутри с некоторым запозданием неоновые лампы осветили то, что в нем находилось, и на несколько секунд я замер в немой оторопи, созерцая открывшееся моему взору безобразие… Вот оно – то, из-за чего нам со Стасом пришлось столько вытерпеть в течение последних пяти дней. Предпоследний этап программы «Подснежник».

– Запихивайте их – че встали! – раздраженно прикрикнул на своих подручных Мики, не выпуская моего локтя. – Живее!

«Рабочие» засуетились – начали сноровисто проталкивать упирающихся бомжей в дверь холодильника.

В холодильнике хранилось несколько десятков замерзших трупов бомжей… Там имелись двухъярусные стеллажи – так вот, эти трупы размещались небольшими группками на стеллажах, на некотором удалении друг от друга. Картина предельно ясна: людей мелкими партиями запихивали в этот холодильник, они сбивались в кучку, чтобы хоть как-то согреться, и старались держаться подальше от ранее замерзших. Трупы в каждой группе сидели, плотно прижавшись друг к другу, обхватив колени руками и склонив головы к груди. Типичная поза замерзающего человека… Я вспомнил ежевесенние криминальные хроники в местных газетах – по статистике выходило, что в нашем городе каждый год из-под снега вытаивает полторы-две сотни бомжей, которые, по версии газетчиков, были застигнуты в лесополосах и на окраинах страшной метелью – оттого и замерзли, бедолаги… Да, предпоследний этап «Подснежника» продуман недурственно. Все теплое время самозамороженные бомжи хранятся в холодильнике – пока не выпадет густой снег. Затем их остается аккуратно вывезти за город и слегка прикопать в сугробе – это последний этап пресловутого «Подснежника»… Интересно – какой изувер догадался так обозвать эту мерзость?

– Теперь ты, больной! – раздался у меня над ухом вкрадчивый голос Мики. Я вздрогнул и выпал из оторопи – настала моя очередь залезать в этот богомерзкий холодильник.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Мики, сверля меня глазами. – Мне кажется – хочешь. А?

– Хочу, – честно признался я и внятно произнес, адресуясь к невидимым ушам Славы Завалеева и от всего сердца надеясь, что они открыты для моей информации: – Можно работать. Вариант – нулевой. Вперед!

– Чего-чего? – переспросил Мики, хватаясь за кобуру и внезапно бледнея. – Повтори!

– Тебе повезло, Мики, – сообщил я утратившему розовость щек Мики и расчетливо звезданул его кулаком по темечку. Мики закатил глазки и плавно сполз по стене на пол.

«Рабочие» всего лишь секунду оторопело разевали рты – мне этого времени хватило, чтобы разобраться с хитрой застежкой Микиной кобуры, извлечь «ТТ» и взвести его. Секунда прошла – «рабочие» принялись активно рвать оружие из кобур, хрипло матерясь и падая на пол. Но баловать их патронами я не стал, хотя и показал первым движением ствола, что именно это собираюсь сделать. Я тщательно прицелился в мощную галогенную лампу посреди потолка и плавно нажал спуск. Оглушительно грохнул выстрел – лампа брызнула во все стороны ярким снопом сиреневых искр – в помещении наступила кромешная темнота.

– Кто в холодильник сунется – стреляю! – истошно завопил я и тут же упал на пол – пополз к двери холодильника, ухватив за руку бессознательного Мики. На звук моего голоса грохнули несколько выстрелов, затем кто-то крикнул:

– Не стрелять! В Мики попадете, бля! – и стрельба стихла. Затащив своего приятеля в ледяной мрак омерзительного холодильника, я закрыл дверь и изготовился для отражения внезапной агрессии извне.

Спустя несколько секунд на лестнице, ведущей в подвал, раздались частые мягкие шаги.

– Кто?! Кто там?! – надрывно крикнул кто-то из «рабочих», распластавшихся на полу, и запоздало скомандовал: – Ну-ка, пацаны, – все на выход! Там кто-то есть!

Послышалась возня и приглушенная ругань – «рабочие» стали подтягиваться к лестнице. В этот момент где-то на лестнице отчетливо щелкнул детонатор, затем послышался металлический шлепок об пол – я прижался к стене холодильника, зажмурил глаза и широко раскрыл рот – сработал забытый армейский рефлекс.

Ба-бах!!! – оглушительно рванул взрыв гранаты – осколки частой дробью шарахнули в дверь холодильника. В подвале раздались душераздирающие крики, затем забухали скупые пистолетные хлопки. Спустя несколько секунд наступила тишина – на фоне непрерывного звона перегруженных перепонок я разобрал встревоженный голос Саши Шрама:

– Бак?! Ты где, а? Давай выползай – мы все тута…

В течение последующих пяти минут в подвале кипела работа. Слава Завалеев с Серегой Айдашиным, вооруженные видеокамерами, снимали во всех ракурсах внутренность холодильника; Стас подсвечивал им мощным спецназовским «Драконом», который припер запасливый Коржик; я инструктировал впавших в транс бомжей, как им следует себя вести в течение последующих суток; а оставшиеся не у дел бойцы собирали у убитых «рабочих» оружие, шаря лучами фонарей в поисках своих гильз – марки пистолетов, увы, у противостоящих сторон не совпадали.

Когда все было закончено, Саша Шрам и Стас отправились эвакуировать бомжей: им предстояло в течение ближайшего часа переправить наших случайных свидетелей в Верхний Яшкуль – под крепкую руку Бо.