— А как ты считаешь, Расул?

— Я не думаю, что они готовят этот дом под базу. Обычно это создается в недоступных местах. Может, они хотят Эмилию поселить там, в Армуте ей делать нечего. Сразу же схватят сами жители, все уже знают о ее роли… — Парень на некоторое время задумался, а затем продолжил: — Дело к зиме идет, в горах холодно, а когда снег выпадет, бандитам и вовсе плохо передвигаться будет, следы на снегу выдадут. В это время многие пытаются домой попасть, перезимовать, а затем снова в горы.

Расул опять на минуту замолчал, а затем продолжил:

— Если хотите, я вам буду помогать. Вы не беспокойтесь, я уже немаленький. В пятнадцать лет у нас все становятся взрослыми.

— Как думаешь, — обратился к нему Красин, — каким образом можно за ними понаблюдать?

— Самый верный ход — это мне поселиться у нашей родственницы. Никто ничего не заподозрит. В конце концов можно сказать, что я сам прячусь, так как банда Музарбека уничтожена, ну а я уцелел и прячусь от властей у своей родственницы.

— А она разрешит тебе пожить в ее доме?

— Конечно. Я же ей помогать в хозяйстве буду. Она сама говорила, что еще даже дров на зиму не запасла. Мама предлагала ей пожить у нас, перезимовать, но она отказалась. В ауле у нее козы, да и дом не хочет без присмотра оставлять.

В этот момент послышался зуммер телефона прямой связи с ЦБУ.

Полковник поднял трубку. Звонил дежурный, который доложил, что уазик и бронетранспортер с группой прикрытия к движению готовы, и добавил:

— Две небольшие коробки с продовольствием загружены в уазик.

Комбриг положил трубку на аппарат и обратился к Красину:

— Вот что, Леонид Андреевич, бери-ка ты Расула, подбрось его поближе к селению, а сам со своими людьми осмотри на расстоянии аул, сорентируйся на местности.

Расул поднялся с дивана:

— Меня не надо подвозить, я еще в городе должен побывать, — но полковник, улыбаясь, прервал его:

— Расул, все, что просила твоя мама, дожидается в машине. Так что тебя Леонид Андреевич подбросит к селению. Сами определитесь, где тебе сойти. Заодно и побеседуете, посоветуетесь по дороге. Кстати, Леонид Андреевич, выдайте нашему бойцу, — полковник кивнул в сторону Расула, — рюкзак. Ему там кое-что для мамы передали, не будет же он коробки тащить.

— Хорошо, Сергей Платонович, рюкзак новенький выдадим, но не наш, а духовский, один из тех, которые у террористов забрали. Пару безделушек добавим: скажем, бинокль, нож, медицинскую аптечку…

— Компас бы, — вставил Расул.

— Найдем и компас, и даже спички иностранные, — улыбнулся Красин.

— Вот, кажется, и договорились, — как бы подводя итог беседы, произнес Ивняк и поднялся со своего места, протянул парню руку: — Спасибо тебе, Расул. Рассчитывай на нас, будем стараться помочь тебе и твоей семье. Передавай привет маме.

— Она просила меня узнать у вас, когда мои братья возвратятся?

— Трудно сказать, но, думаю, недели через две явятся домой. Я постараюсь сообщить тебе, сейчас же связь у нас будет.

Парень чинно, по-взрослому, пожал руку комбригу и вместе с Красиным вышел из кабинета.

Ивняк сел в кресло и позвонил Пулихову. Коротко проинформировал о беседе с Расулом. Генерал-лейтенант, выслушав доклад, ответил:

— Спасибо, Сергей Платонович. Думаю, нельзя исключать, что этот дом в ауле они хотят превратить в кратковременное пристанище не только Багдасаровой. Кто она для них — тьфу, мелкая крупинка в каше. Практически в горах у них не осталось надежной базы. А здесь — глухой, полузаброшенный аул, где осталось несколько стариков, которые привыкли бояться бандитов и молчать. Они, скорее всего, думают о пристанище для самого Хаккима и его ближайшего окружения. Я доложу генерал-полковнику Борюжеву. Да, есть к тебе дело. Завтра получишь задание вместе с коллегами из МВД и ФСБ обезвредить тринадцать информаторов, о которых мы узнали благодаря допросам захваченных твоими орлами пленных. Если все пройдет удачно, то возможности бандитов получать информацию сузятся до предела.

— Цифра несчастливая…

— Какая цифра? А, ты о цифре «тринадцать»! Пусть она для них будет несчастливой. Согласись, не каждый день нашим силовикам удается такой кон снимать…

— Согласен. Мы готовы, — ответил Ивняк и спросил: — Михаил Андреевич, в последнее время я получил не менее десятка писем от наших бывших офицеров, которые переведены на службу в другие регионы страны. Они жалуются на то, что никак не могут получить жилье и «боевые»…

— Знаю, браток, — прервал командира бригады Пулихов, — это действительно так. Скажу одно: соответствующая информация направлена руководителем центра ОДКБ лично министру обороны. Он человек деловой, хорошо понимает сложности и проблемы нашего брата. Насколько мне известно, министр буквально на днях внес соответствующее предложение в правительство. Я думаю, это сработает. У тебя все?

— Да, товарищ генерал-лейтенант.

— Спасибо, Сергей Платонович, до скорой встречи.

Положив трубку на аппарат, Ивняк тут же вспомнил слова генерала. Почему он сказал «до скорой встречи»? «Наверное, прилетит в ходе операции по обезвреживанию агентурной сети», — подумал полковник. Он даже не мог подумать, что генерал-лейтенант имел в виду другое. Высшее командование срочно искало замену командиру бригады Ивняку, которого было решено перевести на более высокую должность, соответствующую генеральскому званию.

Генерал Ветров был у себя, когда позвонил Пулихов. Он проинформировал о сообщении Ивняка в отношении Эмилии Багдасаровой.

Ветров вздохнул с облегчением:

— Мы тут с ног сбились, ломая голову, куда эта пташка могла улететь.

— С наступлением осени птичка в южные края полетела.

Затем Ветров коротко рассказал о ситуации и, окончив разговор, направился во двор ГУВД, где его дожидался потрепанный, старенький «жигуль». Ветров был в гражданской одежде, выглядел неброско, и со стороны на первый взгляд можно было сделать вывод, что пенсионер садится за руль своего добитого «жигуленка» и направляется по своим делам: может, в магазин, может, в аптеку, а может, за пенсией.

Выехал с территории ГУВД Игорь Николаевич через запасные ворота в узенький проулок, а затем уже по городским улицам направился к окраине, где в пустынном месте в маленьком домике, в котором летом размещались спасатели на воде, встретился с сыном.

Обнялись, расцеловались, Игорь Николаевич не мог скрыть волнения и смахнул скупую мужскую слезу:

— Прости меня, сынок, за то, что поверил я, старый осел, официальной информации. Не думал, что так могут поступить не только враги, но и свои.

— Все нормально, папа. Я рад тебя видеть.