логика не позволяет понять, почему они называют тебя слоном. У тебя ведь нет длинного хобота. Тогда они в первый раз дают тебе понять, что твой еврейский шнобель выдает тебя с потрохами.

Тебя зовут Морри Фельдман, ты живешь в доме 89 на Хэрмон-драйв. На лето ты уезжал в лагерь, а теперь вернулся, и отец сказал тебе, что твоего пса по кличке Паддлс усыпили в твое отсутствие. Соседка миссис Шэнкс вызвала службу отлова бродячих животных, пока отец с матерью уезжали днем в Кливленд, они поймали Паддлса и усыпили его. Отец говорит, что ему очень жаль, он не знает, почему миссис Шэнкс так поступила; ты выбегаешь из дома, прячешься под боковым крыльцом и плачешь. Позже ты крадешь из гаража миссис Шэнкс ее выбивалку для ковров и закапываешь поглубже в мягкой желтой земле за гаражом.

Тебя зовут Морри Фельдман, и ты учишься в средней школе. Однажды посреди ночи ты слышишь, как что-то тяжелое падает у тебя во дворе, потом – еще что-то, а затем недоеденный грейпфрут разбивает тебе окно, а на лужайке перед домом – кто бы мог подумать, что такое случится в Огайо! – ты видишь огромный горящий крест. На следующий день ты узнаешь о существовании Антидиффамационной лиги[20]. Но ты никому не говоришь, что видел, как мистер Эван Деннис – хозяин «Цветочного магазина Денниса» бежал по улице с перепачканными сажей лицом и руками к своей машине, у которой были выключены фары.

Тебя зовут точно так же, просто прошло какое-то время, и у тебя даже появилась девушка по имени Пегги Мэнтл. У нее светлые волосы, голубые глаза и англо-саксонские черты лица, и ты влюблен в нее по уши. Но однажды ты застаешь ее за одним делом, которым она никогда не позволяла себе заниматься с тобой. Она предается ему в кустах позади своего дома после хэллоуинской вечеринки. И делает это с Леоном Поттером, живущим на другой стороне улицы. Его мать всегда захлопывала дверь перед твоим носом, когда ты приходил к нему в гости. Ты ничего не говоришь. Ты не можешь. Тебе страшно.

Ты уже долгое время испытываешь страх. Когда ты был маленьким, ты еще мог ударить Джека Уилдона или убедить Леона, чтобы он поиграл с тобой. Но они растут все выше и выше, а ты по-прежнему остаешься маленьким и хрупким, и они легко могут уделать тебя своими кулаками.

Поэтому ты учишься резать их своим языком.

Ты научился рвать, кромсать и рубить своим ртом. Вот как все это началось. Вот откуда это пошло. Вот почему ты уехал из своего города на грузовике с фруктами, отправился в Буффало, а оттуда – в Нью-Йорк. Вот почему ты пошел к пластическому хирургу, когда скопил достаточно денег, и сделал себе нос как у всех… как у Леона Поттера, ну или насколько это удалось передать хирургу, но осознал это намного позже.

Вот почему ты сменил имя.

Тебя зовут не Морри Фельдман.

Ты – Марти Филд.

Ты смешной, очень смешной человек.

– …итак, с большим удовольствием представляю вам мальчика, который на наших глазах превратился в национальную знаменитость… Марти Филда!

Зрители зааплодировали с таким бешеным энтузиазмом, что задрожали стены. Марти Филду еще не доводилось слышать подобных оваций. Они захлестнули его глаза, уши и рот, словно на него обрушилась громадная приливная волна, пропитав его всеобщим одобрением. Он встал и направился к директору, по привычке вытянув вперед руку, чтобы получить одновременно памятную бронзовую доску и рукопожатие.

Затем волна схлынула, выбросив его на берег ожиданий, оставив перед морем глаз, которые жаждали снова искупать его в любви и славе.

«Фриц, что-то здесь холодновато, брось еще одного еврея в печку».

– С-спасибо… большое вам спасибо…

Скажи им. Скажи им, Морри Фельдман! Скажи им, что тебе пришлось пережить. Скажи, что знаешь, кто они такие на самом деле. Пусть поймут, что ты никогда этого не забудешь. Покажи им раны, которые никогда не заживут, открой для них все нарывы. Пусть попробуют на вкус грязь своей собственной натуры. Нельзя, чтобы все это сошло им с рук. Ты ведь за этим и приехал, правда? Ради этого и устроил победоносное возвращение героя! Не позволяй им лгать своим детям о тех славных временах, о прекрасных временах, о чудесном, замечательном Марти Филде, как его все любили, помогали и восхищались. Не позволяй им плевать своим медленно действующим ядом в собственных детей, используя тебя как пример того, насколько все было замечательно. Пусть погрязнут в своем ничтожестве. Сделай это, Марти Филд!

Как сказал Авраам: «Бизнес превыше всего».

– …я даже не знаю, что сказать…

Не позволяй им объевреить тебя…

– …после стольких лет я вернулся домой, где мне оказали такой теплый и искренний прием…

Жид!

– …я хочу сказать, что буду беречь эту прекрасную бронзовую доску…

Еврюга!

– …которая значит для меня намного больше, чем все полученные награды…

Грязный убийца Христа!

– …так что еще раз спасибо вам всем.

Ты сходишь со сцены, Марти Филд. Сжимаешь в руках свои тридцать сребреников (или один кусочек бронзы?), выходишь из школы и садишься в машину, которая отвезет тебя обратно в аэропорт к миру, который тебя обожает. У тебя был шанс, но ты им не воспользовался. Конечно, ты не мог этого сделать, Марти. Ты же трус! Сражаться за правду и свободу? Это не для тебя. Это твоя жизнь, и ты сделал ее целью гогот, ржание и бесконечное бегство от себя.

Но ничего страшного. Нельзя допустить, чтобы это выбило тебя из колеи. И хватит уже всхлипывать! Ты не имеешь права на слезы. Оставь это другим людям. Ты должен зашибать деньги, а не реветь. Вспомни свои дурацкие штики, приятель.

Хочешь остроумный девиз? Ударную реплику? Как насчет этой:

«Вы видели пасхальный набор из серии “Сделай сам”? Две доски, три гвоздя и один еврей!»

Автор изображает реакцию аудитории: смех, аплодисменты и щелканье ножницами.

Да, Марти, ты просто умора!

Одна жизнь, начинавшаяся в бедности

Итак, удивительно, что это вообще произошло, но я очутился на заднем дворе дома, в котором жил, когда мне было семь лет. Без тринадцати минут до полуночи самой обычной, лишенной какого-либо волшебства зимней ночью в городе, который держал меня в своих тисках, пока я не вырвался и в буквальном смысле слова не убежал. В Огайо, зимой, около полуночи… с чувством уверенности, что мне удастся вернуться.

Вернуться, чтобы все было как тогда… только сейчас.

Сам не знаю, почему я вообще хотел вернуться. И