Под видом адвоката Зоя проникает в тюрьму к Легостаеву, и он выводит ее на своих бывших напарников — Иванова и Иноземцева. Когда туда приезжает старик, девчонка получает новую подмогу. Там же в Архангельске они, вероятно, встретились с Иноземцевым, а затем направились в Якутск. Удалось ли ей увидеться с Ивановым? О чем она договаривалась с этими коммерсантами? Все это еще предстоит выяснить. Вполне возможно, что ее жизни, так же как и жизни ее тетки, угрожает опасность. Одно хорошо, что она до сих пор уцелела и теперь возвращается в Москву. А здесь уж ФСБ разберется, что к чему в этом запутанном переплетении криминальных дел.

Так что расследование это еще далеко не закончено, преступление не раскрыто, думал Алексей. ФСБ предстоит осмыслить, правомочно ли освобожден Легостаев, какие связи у него были с Ивановым и Иноземцевым, о чем с ними разговаривала Зоя, кто именно и за что заказал Журавлеву, кто совершил убийство. Ну и, конечно, разыскать Маргариту Иванову и выяснить, являлась ли она пособницей убийства. Он-то почти уверен, что графологическая экспертиза покажет, что именно Иванова сделала запись в Зоином блокноте. Что отпечатки ее пальцев найдутся и на договоре с «Металлопродуктом», и на Зоиной папке. Как пить дать — мошенница Иванова подложила ей эту улику, улучив удобную минуту в суматохе.

Все это он самым подробным образом написал в том рапорте. Готовая версия, только знай работай да вноси поправки по ходу выяснения обстоятельств! Хоть и обидно было отдавать плоды своих трудов, а на душе у него легко — он исполнил свой долг. Отец по крайней мере им бы гордился.

Алексей посмотрел на часы — скоро приземлится якутский самолет в Домодедово. Жаль, жаль, что ему не удалось увидеть Зою. Отчаянная, бойкая, рисковая девчонка — не сдавалась. А глаза… а темперамент… Впрочем, к чему эта встреча? Ведь у нее же есть парень, и, видно, хороший человек, раз вызвался ей помогать в таком опасном предприятии, не предал ее, не испугался. А кто ей он, Заморочнов?

Все… все. Нечего больше об этом думать. Пора домой, мать заждалась к ужину. Устал он сильно, напряжение последних дней сказывается, да и работы сегодня было много. Спасибо Саватееву — выручил, забрал к себе двух свидетелей по делу убийства в казино, вот и сейчас сидит, ведет допрос. Нет, пожалуй, надо ему помочь, взять на себя хотя бы одного, а то неудобно получается — расследование-то ведет он, Заморочнов.

Старлей заглянул в комнату, где работал Саватеев, сказал в приоткрытую дверь:

— Слышь, Дмитрий Сергеич?

— Ну?

— Давай одного мне. Я освободился. А через полчасика вместе домой поедем.

— Да езжай ты, Заморочнов, так и быть, сам допрошу. Потом сочтемся…

— Ну, как знаешь. Спасибо. Пошел я тогда, до завтра.

— Угу. Салют.

Он уже подходил к метро, когда зазвонил мобильный. Алексей посмотрел на зеленоватый экранчик — номер не определен, но все равно ответил.

— Леха? — раздался сквозь треск в динамике незнакомый мужской голос.

Заморочнов с трудом разбирал слова — мимо ехал большой поток машин.

— Я.

— Ты сегодня дома когда будешь?

— Да еду уже. А кто это?

«К сожалению, связь прервалась», — зазвучало в трубке. Заморочнов не стал дожидаться повторного звонка и спустился в подземный переход.

Когда он вышел на улицу со своей станции метро, время подходило к девяти вечера и народу вокруг было немного. Алексей, как всегда, решил не дожидаться автобуса, а пойти напрямик через пустырь, вдоль забора стройки, махнув рукой на чистоту собственных ботинок. После дождей здесь стало грязно, да еще грузовики разбили тропу, натоптанную местными жителями. Теперь здесь почти никто и не ходит, но Алексею хотелось побыстрее домой.

Он шел мимо стройки, перескакивая с одного подсохшего места на другое, сосредоточенно стараясь думать о перестрелке в казино и гоня от себя мысли о Зое. Группу молодых парней, которые следовали за ним, он не видел. Или не обратил на них внимания — мало ли кто еще сокращает здесь путь? Человек шесть, все как один коротко стриженные, крепкого телосложения, в неброской спортивной одежде, тихо о чем-то переговариваясь, петляли по пустырю, приближаясь к нему и быстро сокращая расстояние. Услышав все же позади себя движение или нутром почувствовав внезапную опасность, Алексей хотел было обернуться и…

— Давай! — скомандовал кто-то.

На него напали сзади. Его шею обхватила чья-то мощная рука, локоть уперся в подбородок, а железные бицепсы нестерпимо надавили на горло, перекрывая воздух.

— Не дергайся, мужик! — раздалось над самым ухом.

Руки Алексея рефлекторно взметнулись к горлу, чтобы ослабить давление, но их перехватили, крепко прижали к спине. Спереди подошли двое, остальные удерживали его так, что он не мог шевельнуться. Один из бандитов — приземистый, кряжистый, с колючими глазами — обшарил его карманы. Выпотрошил кошелек, взглянул на удостоверение. Затем ловко открыл кобуру, вытянул из нее оружие и ухмыльнулся:

— А ничего у тебя пушка, Леха.

Он засунул пистолет себе под куртку, а удостоверение и пустой кошелек вернул в карманы Заморочнова. У того в глазах уже плыли золотистые круги.

— Ну-ка, Митяй, отпусти его шейку. Бить буду.

— Уроды! — просипел Заморочнов.

Говорить ему не дали.

— Н-а-а-а! — раздался боевой клич. И дикой, всеразрушающей силы удар тяжелого ботинка со стальными набойками поразил его в горло, разрушив кадык и раскрошив шейные позвонки.

Он умер мгновенно.

Его тело нашли на стройке только через два дня, в залитом дождем котловане.

…Никоненко, узнав о его убийстве, сразу же почуял неладное: нашел все-таки старлей приключений на свою задницу, да еще каких! Он немедленно вызвал к себе капитана.

— Саватеев, что тебе говорил Заморочнов, когда последний раз был на работе?

— Ничего… Казино мы занимались.

— А ты, когда дело в ФСБ передавал, про эту, ну как там ее… Риту, что ли, сказал им?

Саватеев колебался одно самое маленькое мгновение, но его хватило, чтобы майор сообразил: капитану не нужно называть вещи своими именами, он воробей стреляный, сам понимает, что к чему и как себя вести. И ответ Саватеева, и его невинный взгляд только подтвердили мнение начальника.

— Про какую Риту?

Виктор Петрович отвел глаза куда-то в сторону. А потом с тусклым лицом достал из заветного шкафчика водку и две стопки.

— Хулиганья развелось… На ствол они его клюнули, это ясно. Помянем… Умный был парень, шустрый. Побольше бы таких. Портрет на Доску памяти повесим, рядом с отцом будет…

Шасси авиалайнера коснулись посадочной полосы. Легкий толчок — и самолет стал замедлять скорость. Было еще совсем светло, но огни Домодедово приветливо светились, встречая жителей и гостей столицы.