Все события являются фантазией автора, все имена вымышлены, все совпадения случайны.

…И дошел Великий Александр в своем походе до земли Хинд, где полгода стоит лето, а полгода зима, где большие храмы, полные золота и всякого богатства. И рассказали ему жрецы о Долине бриллиантов, что лежала в глубокой бездне, куда никогда не проникал взор человека, ибо в ней обитали неведомые сильные змеи. Отважившиеся спуститься в Долину оставались там навсегда, умирая от одного только взгляда ядовитых аспидов.

Тогда приказал Александр принести множество блестящих щитов и поставить их у того места, откуда выползали аспиды. Увидев свое отражение, змеи падали замертво, и все то место вскоре усеялось их трупами. Полководец хотел достать бриллианты из Долины, но его воины не осмелились спуститься туда. И собрал Александр жрецов, и они сказали: брось в Долину куски сырого мяса. Он сделал это, и бриллианты прилипли к мясу. Слетелись большие орлы и вынесли мясо в когтях из Долины. Александр велел своим людям следовать за птицами и собирать то, что падает с мяса. Но не знали они, что бриллианты напитаны ядом аспидов и смертельно опасны… И умирали его воины один за другим.

Тогда Александр понял, что жрецы хотели погубить его войско, и разорил их землю, и ограбил храмы, и разбил их божества. И взял большой алмаз из глаза их бога, которого они почитали превыше всего. Тогда последний жрец проклял камень, обагренный кровью его братьев. Испугались воины и сказали: оставь этот камень. Но полководец не слушал и, очарованный игрой света, взял священную драгоценность. И умер Александр через сто восходов солнца от неведомой болезни…

Из легенды об Александре Македонском

Она лежала на мокром асфальте, неловко привалившись к колесу новенького «порше-кайен», купленного ею всего полгода назад. В своем строгом плаще от Черутти цвета состарившегося соевого шоколада, подобранного тон в тон к ее каштановым волосам. В своих любимых туфлях Дербис на невысокой шпильке, подчеркивающих стройность ее ног. Ее маленькая рука, обвитая золотыми швейцарскими часами «Лонжин», откинувшись в сторону, мокла в луже дождевой воды. И только одна деталь не гармонировала с ее общим стилем — стилем уверенной состоятельности и умеренной роскоши: нелепый ножной браслет, болтавшийся на тонкой щиколотке, — неожиданная медная дешевка.

На ее груди быстро проступали бурые пятна. Каштановые пряди волос набухли от крови, сочившейся из пулевой раны в голове. Кровь забрызгала и боковое стекло автомобиля. Смешиваясь с крупными каплями майского дождя, она стекала с него розоватыми струйками. Дальше терялась на фоне черного металла «порше» и вновь набирала рубиновую насыщенность в растущей луже на асфальте.

К моменту приезда на Большую Татарскую улицу милиции дождь кончился, начисто отмыв машину и уничтожив все следы преступника, за исключением восьми стреляных гильз и брошенного тут же пистолета Макарова.

В остекленевших серых глазах Нины Львовны Журавлевой, известного столичного нотариуса, проплывало весеннее небо.

— Стреляли-то метров с пяти, товарищ майор! А потом преступник подбежал ближе и…

— Ты, Заморочнов, мне голову не морочь! Это, собственно, дело экспертизы. Топай-ка лучше снимать показания! С гражданами поговори, наверняка очевидцы среди них отыщутся. Вон, кстати, и эксперты подъехали. М-да… ничего себе понедельничек начинается…

Оперативники деловито разгоняли людей, чтобы освободить проезд для машин следственной группы. Милиция уже выставляла кордоны, стараясь оттеснить народ как можно дальше от места преступления. Из машин повыскакивали разные следственные чины: кто-то уже приступил к осмотру трупа. Заморочнов направился прямиком к молоденькой блондинке, выделив ее из всей кучки зевак. Девушка разговаривала с дамочкой средних лет, и было видно, что она вот-вот готова сорваться на крик — такими отчаянными жестами сопровождала она свой рассказ. Обе женщины были одеты в строгие деловые костюмы и держались особняком от других людей, собравшихся поглазеть на страшное зрелище.

— Оперуполномоченный уголовного розыска, старший лейтенант милиции Заморочнов, — представился он дамам. И строгим, начальствующим голосом поинтересовался у блондинки: — Вы видели, что здесь произошло?

Девушка расплакалась. Мелко вздрагивая худенькими плечиками, она так закачала головой, что было не понять — видела она или не видела, как разворачивались события. Дама постарше, пытаясь унять девушку, поглаживала ее по плечу и приговаривала: «Успокойся, Ирочка, успокойся». А Ира плакала все сильнее, и ее всхлипы уже стали переходить в рыдания.

«Ну вот, только истерик мне не хватало», — подумал старлей и, чуть сбавив грозный тон, спросил:

— Вы знали убитую?

— Знали, — нервно ответила вместо блондинки женщина постарше, — это наша коллега. Но как все случилось, мы не видели. Просто вышли покурить, а она лежит возле машины, вокруг уже люди собирались.

Заморочнов бегло окинул взглядом учреждение, рядом с которым они стояли, прочитал табличку на стене под козырьком крыльца, гласившую, что здесь находится частная нотариальная контора Н.Л. Журавлевой.

— Вы работаете здесь? — Он показал пальцем на дверь за спинами женщин. В ответ дама постарше утвердительно кивнула. — Так кто убитая? — продолжал оперативник.

— Журавлева Нина Львовна, — отвечала она, продолжая гладить по плечу блондинку.

— Хм, хозяйка, значит… — констатировал Заморочнов и оглянулся.

Вокруг «порше» уже вовсю суетились криминалисты, а толпу зевак оттеснили в глубину двора. Он решил, что сотрудников конторы всегда успеет допросить, тем более что они ничего не видели, а вот свидетели из толпы могут и скрыться. Поэтому он предложил дамам пройти на свои рабочие места и ждать его, никуда не отлучаясь. А сам, пометив что-то в своем блокноте, поспешил на поиск очевидцев происшествия.

— Убитая женщина — владелица вон той конторы, Журавлева. Ее работники ничего не видели, — доложил он майору, который продолжал отдавать распоряжения оперативникам.

— Вот как? — Начальник оглянулся на крыльцо заведения. — Понял. Она и по документам, собственно, юрист. В сумочке удостоверение нашли, — пояснил он. — Выходит, имела собственную контору… Состоятельная, сразу видно… Одна машина чего стоит. — Майор смотрел на блестящий бок «порше». — Я, почитай, как пришел с завода в органы, так все эти пятнадцать лет на своем стареньком «жигуле» и мотаюсь…

— Да… и часики у нее что надо, — заметил Заморочнов, глядя на труп.

— Нам, старлей, за всю жизнь на такие вещи не заработать. Ох и не нравится мне эта ее состоятельность, — продолжал майор, — за такими вот состоятельными стоят еще более состоятельные. И грохнули ее вполне профессионально! Заказуха, голову на отсечение даю! Ну, иди работай. Там Саватеев уже нашел старуху, которая по «02» звонила. Повнимательней будь. Это тебе, собственно, не в управлении сидеть, штаны протирать. Здесь глаз острый нужен, чутье оперативное. И подход к людям. Не то что в вашем УБЭПе — налетели, наорали, всех к стене, молчать-бояться! Тут, брат, уголовка! Психология — дело тонкое. — В голосе майора Никоненко появились воспитательные нотки. — Ну, что стоишь-то, время теряешь? Я, собственно, тебя куда послал?