– Вы единственный, кто так считает, – парировали Зехуни. – И нет, спасибо, я лучше оставлю вечность с людьми вроде Видона Пса тому, кто к ней психологически готов. Говорят, он вечно опаздывает с документами.

Микодез побарабанил пальцами по столу, затем набрал несколько команд. Команды были простыми. А вот многочисленные переопределения, которые требовались для их запуска – совсем другое дело. Он их именно такими и задумал.

– Микодез, что вы… – Дыхание Зехуни сбилось. – Какого хрена, Микодез? Я же учил тебя никогда не…

Он дал Зехуни доступ ко всем чрезвычайным протоколам, целью которых было устранение ассистента.

– Кажется, это всё, – ровным голосом произнес гекзарх. – Но, возможно, я о чем-то забыл, и совершенно точно кто-то из подчиненных придумал что-нибудь этакое просто ради забавы. Пожалуйста, скажите, что вы и так кое-что из этого взломали.

– Кое-что, – был ответ. – Но не всё. Что с вами такое сегодня? Вы никому не можете доверять целиком и полностью, в особенности мне! Если вам нужно устроить мое «самоубийство»…

– Зехуни! – Микодез не осознавал, что хлопнул ладонями по столу, пока мгновение спустя их не пронзила боль. Учитывая, что хранилось в этом столе – отличный способ заигрывать со смертью. – Вам нужна такая вот вечность? Под властью человека, который готов пырнуть любого, кто посмотрит на него косо? Ведь к этому все и придет.

– Служба безопасности предотвратила покушение на вас четыре часа назад, – многозначительно сказали Зехуни. – Единственная причина, по которой вы не получили уведомление – то, что у нас есть проблемы посерьезнее. Мы уже живем в реальности, которую вы описываете.

– А убить вас из-за наших политических разногласий? В реальности, где мы живем, и это возможно?

– Вы всегда предпочитали превращать людей в ресурсы, а не во врагов, но не всем это по нраву.

Микодез изучил лицо Зехуни, ища признаки того, что они собираются его предать. Он очень хорошо читал людей, но Зехуни отлично умели скрывать свои мысли – в джен-цзай они обычно выигрывали, – так что ничего не вышло.

– Зехуни, – сказал он, – в любом случае изоляция в «черной колыбели» к делу не относится. Благодаря нарциссической убежденности Куджена в том, что вселенная без него не справится, у нас есть технология, позволяющая врезать смерти по зубам. Так что, несомненно, с прискорбной тенденцией тела портиться ввиду течения времени покончено. Что бесит лично меня, так это одержимость людей решением не той проблемы. Ну, Куджен-то психопат, от него я и не жду ничего лучшего, но что толку в бессмертии, если никто так и не исправил линии разлома в человеческих сердцах?

– Микодез…

– В той вечности, что нам светит, Ируджа будет неустанно суетиться из-за мелочей, игнорируя суть последнего кризиса, – перебил гекзарх. – А Шандаль Йенг – цепляться за свои шелка, чтобы ими возместить любовь детей, которую не купишь. Нирай Файан будет пытаться решить наши проблемы, швыряясь в них уравнениями. Видона Пса – изобретать все более мучительные поминальные церемонии, потому что еретики всякий раз будут подбираться все ближе к тому, чтобы уничтожить систему, а он убежден, что жестокое обращение способно поколебать их решимость. А я? Я буду тыкать в людей ножами, потому что руководить фракцией почти таких же параноиков, как я сам – единственное развлечение, способное меня заинтересовать. Думаете, я не знаю, насколько плоха моя концентрация, даже при таком количестве лекарств? По крайней мере, у Кел хватило ума отказаться от бессмертия. Может, взорвать систему и хуже, чем позволить кучке бессмертных психов властвовать над всеми, но я чертовски уверен, что не собираюсь становиться одним из них.

– Я не планирую вас предать, – мягко проговорили Зехуни.

А ведь Микодез их об этом не спрашивал.

– Я совершил много ужасных поступков, – сказал он. – Я поступал таким образом, потому что альтернатива всегда была хуже. Если бы я убедился, что превращение в параноидального монстра поможет исправить ситуацию, не стал бы медлить. Но оно не поможет, вот и всё.

– Ладно, – сказали Зехуни. – Сделаем по-вашему. Я лишь надеюсь, что вы правы.

– Я тоже, – ответил Микодез.

– Проверю, как там дела у математиков.

– Хорошо.

Когда Зехуни отключились, Микодез начал перебирать оружие, что лежало в столе, гадая, когда же он умудрился потерять счет своим запасам.

Сервитор принес Микодезу завтрак не в один из кабинетов, а в Оружейную комнату. Комната имела официальное название, которым никто больше не пользовался, даже Зехуни, хотя обычно они соблюдали протокол. Когда Микодез в последний раз спросил их об этом, они пробормотали что-то о дурных приметах. Зехуни не были суеверны во многих отношениях, но в этом случае, как полагал гекзарх, подобная щепетильность было оправданной.

На втором десятилетии в качестве гекзарха Микодез хитростью заставил свою пехотную дивизию выкрасть для него коллекцию оружия, раньше принадлежавшую Джедао. При жизни Джедао обычно предпочитал использовать собственное оружие, а не стандартное келское, и это ему позволялось из вежливости к Шуос, невзирая на трудности с материально-техническим обеспечением. Джедао накапливал оружие с энтузиазмом, которого можно было ожидать от бывшего убийцы, даже если большую часть времени пистолеты оставались взаперти. В конце концов, вряд ли было бы практично таскать частный арсенал с задания на задание.

Когда Джедао арестовали после Адского Веретена, Кел конфисковали все его имущество и перерыли в поисках улик. Микодез знал эту старую печальную историю. Джедао не сделал ничего предосудительного, прежде чем внезапно сошел с ума. Он был образцовым офицером. Он любил оружие, что не считалось преступлением в его профессии; он любил алкоголь, особенно виски – черта, свойственная многим людям, которые были и не были солдатами; ему была свойственна настоящая страсть к дуэлям. Микодез знал из достоверных источников, что виски Джедао впустую потратили лабораторные техники. Он мог только надеяться, что они выпили хоть немного, а не пустили все на опыты. А еще после генерала осталась скромная коллекция настольных и карточных игр, включая несколько трофейных экспонатов, достаточно красивых, чтобы выставлять их в музее.

Так или иначе, Микодезу было особенно трудно заставить тогдашнего гекзарха Кел принять его всерьез. (До того как Тсоро займет эту должность, оставалось ещё восемь лет.) Вместо того чтобы предаваться мрачным мыслям по поводу отсутствия уважения со стороны 130-летнего вояки, Микодез решил совершить поступок, который заставит Кел Вауру оценить его по-новому. Это была не единственная причина. Он нуждался в том, чтобы и собственные люди начали воспринимать его всерьез. Задание, которое многие считали невыполнимым, заставило отдел спецопераций лезть из кожи вон, едва они поняли, что Микодез готов перевернуть дивизию вверх дном, если его подведут.

(«А мне-то казалось, вы хотите с ними подружиться», – заметили Зехуни.