— Вы шантажист, господин Хортов, — редактор начал приходить в себя.

— Извините, Круг, я вынужден собирать компромат. Я оказался здесь один, вас же — целая организация. Защищать себя — мое право. Мне известно, что вас интересует, но у вас была возможность, не мудрствуя лукаво, обратиться ко мне напрямую. Или вы считаете, лишенный свободы иностранец всегда бывает сговорчивее? Если еще обещать ему похлопотать или внести залог, защитить его через вашу газету.

— Я не мог обратиться к вам напрямую, — проговорил Круг. — Вся эта… история — не моя инициатива.

— Мне и хотелось бы узнать, чья.

— Вы знаете, совсем свободной прессы не бывает, — он не поднимал глаз. — Приходится добывать деньги, искать спонсоров… И выполнять их волю.

— Но вы весьма активно действовали! Не похоже, чтобы из-под палки… Вам обещали долю, если вы приложите определенные усилия по поиску Веймарских ценных бумаг. Не правда ли?

— Газета должна жить… А Веймарские акции принадлежат Германии.

— Это мы еще разберемся, кому они принадлежат. — Хортов сел к Кругу на стол и резким движением сбросил ровную стопку папок — веер бумаги застелил паркетный пол. — Кто он, этот ваш спонсор? Придется отвечать, господин редактор.

— Наш коллега, из бывшей Восточной Германии.

— Журналист?

— Да, он много пишет… И одновременно является совладельцем нескольких газет и телеканала.

— Откуда у него такие деньги?

— Возможно, наследство… Он аристократ, барон.

— Ваша газета содержится на его средства?

Круг повертел глазами, будто искал поддержки.

— Сорок процентов он выкупил. Мы были на грани краха… А тут деньги и заманчивое предложение.

— Надеюсь, имя его известно?

Редактор тупо и молча шевельнул узкими плечиками, отчего крупная волна все-таки докатилась до толстого зада. Едва оперившись, «новые русские» не зря кинулись «бомбить» Запад. Ослабленный, выхолощенный дух Германии после Третьего рейха, что в восточной, что в западной ее части, был один и тот же, и послевоенное, затурканное всем миром, но выросшее в лоне закона, тишины и благодати поколение было настолько внушаемым и бесхребетным, с таким чувством вины, что чуть ли не голыми руками бери.

Этот начал заикаться.

— Его… Его имя Томас фон Вальдберг. Барон фон Вальдберг.

* * *

После встречи с Кругом, на обратном пути Хортов вспоминал Сыромятнова — старца Гедеона, который когда-то не выполнил приказа и отпустил Томаса фон Вальдберга. Этот бывший гитлерюгенд был единственным из немцев, кто знал о судьбе пакета Третьего рейха, и скорее, именно он или через него начался его розыск в России, и через него произошла утечка информации о местонахождении Веймарских акций, притянувшая к себе внимание и аппетиты самых разных спецслужб, политиков и правительств.

Будь у него в ту минуту адрес барона, поехал бы к нему тотчас же, однако место его обитания Альберт Круг или не выдал, или в самом деле не знал, что было вероятнее всего, поскольку редактор выполнял задачу довольно узкую: после хлопот его газеты по вызволению русского журналиста из немецкой каталажки войти к нему в доверие и подружиться. Примерно столько же знала Барбара — все знал только один барон.

Чтобы привести в порядок мысли и чувства, Андрей пошел пешком, и вроде бы не забывал об ориентации в незнакомой части города, поглядывал по сторонам, когда поворачивал, однако внезапно обнаружил, что заблудился, и почему-то заволновался. А еще через минуту поймал себя на том, что начинает метаться и едва удерживается от желания бежать. Стараясь вырваться из этого неприятного состояния, он напустил на себя вальяжность, купил бутылку пива и, выпятив несуществующий живот, влился в цепочку прохожих, но взгляд все еще бегал по сторонам, выискивая путь.

И тут шедший за спиной человек догнал его, заглянул в лицо

— Вам нужна помощь, господин Хортов?

Эта услужливость сразу же привела в чувство: по крайней мере, еще трое молодых людей держали его под наблюдением и двигались по бокам и впереди, а вдоль тротуара со скоростью пешеходов катила синяя «ауди».

— Благодарю, — бросил Андрей, не повернув головы. — Справлюсь сам.

— Прошу в машину!

Шедший впереди хлопец заслонил дорогу, но в тот же он получил под дых и стал сгибаться, а добавить ему Хортов не успел — двое повисли на руках, третий перехватил голову сгибом руки и через несколько секунд его чуть ли не внесли в «ауди». И здесь, в невероятной тесноте, его еще продолжали блокировать с двух сторон, а один все пытался провести ментовский болевой прием — делал «ласточкин хвост», разрывая пальцы. Почти лежа на заднем сиденье, Андрей изловчился и дал ему ботинком под санки — тот отпустил руку и завернул матом по-русски, причем, с окающим нижнегородским диалектом.

— А, свои! — обрадовался Хортов. — Ну, хватит шею-то ломать! Отпусти!

Голову отпустили, но продолжали держать за руки. Машина уже неслась по улице, отчего-то навстречу общему движению, против шерсти, а человек на переднем сидении, вероятно, главарь этих захватчиков, озирался на Хортова и тихо матерился. Второпях он зажал дверцей полу плаща и теперь бесполезно пытался на ходу открыть ее и освободиться, но замок заклинило намертво.

— Ну ты попал! — засмеялся Андрей, склоняясь вперед. — Что, фалды прищемило?

Главарь неожиданно ловко вывернулся из плаща и обернулся назад.

— А тебе весело? — спросил по-русски. — Давай, повеселись пока, а потом я тебе фалды прищемлю дверью.

— Приятно иметь дело с соотечественниками. По крайней мере, нет языковых ловушек и все понятно.

— Ну, ты поумничай еще, — пригрозил тот и отвернулся. — Хрен моржовый…

Всю дорогу после этого ехали молча, и Андрей никак не мог сориентироваться, куда везут. Через двадцать пять минут машина резко свернула во двор старинного П-образного дома с высокими каштанами, сходу закатилась в открытую дверь гаража, и тут же послышалось что-то наподобие вздоха облегчения.

— Иди вперед, — скомандовал главарь, отомкнув маленькую дверцу в стене.

Полуосвещенными подвальными переходами и лестницами они пришли в какой-то бункер, весьма уютный, с современной отделкой, мягким зеленоватым светом и кондиционерами. Повсюду, даже в узких коридорчиках и нишах стояли самой разной конфигурации подсвеченные аквариумы с рыбками и пресмыкающимися, отчего все помещение напоминало один огромный аквариум.

Хортова привели в комнату, где за стеклянной стеной в голубой воде плавали крупные, разнопородные рыбы, после чего сопровождающий незаметно исчез.

А вместо него, так же незаметно, рядом оказалась Барбара.

— О, Андрей! — будто бы обрадовалась она. — Как я рада тебя видеть!