— Там классно кормят, — сказала она Жене. — Мексиканская кухня.

— Никогда не ел. А ничего, что я в джинсах?

Туда галстук надевать не надо?

— Да брось. А что мне надеть? Что ты хочешь, чтобы я надела?

— Платье, — задумчиво ответил он.

Она распахнула шкаф и вытащила оттуда для пробы два платья. Ему больше, чем короткое белое, понравилось серо-голубое, с узким лифом и широкой юбкой. Это платье было куплено полгода назад с полного одобрения Игоря, после того как Анжелика тщательно его описала во всех деталях, увидев в одном бутике. И стоило оно недешево, и шло ей необычайно. Но, одевая его сейчас, она спросила себя, нет ли случайно такого же платья у той, другой? Она припудрилась, подмазала губы, вдела в уши брильянтовые серьги, украсила руки кольцами. Женя смотрел на нее восхищенно.

— Класс… — выговорил он в конце концов, когда Анжелика была совсем готова. — Знаешь что?

Поехали на твоей машине? Я к тебе на метро приехал.

Выходя вместе с Женей из квартиры, Анжелика демонстративно шумно захлопнула дверь — на случай, если Юра подглядывает и подслушивает.

Они почти бегом, смеясь и переглядываясь, спустились во двор, обогнули дом, и она остановилась у гаражей. Достала ключи, раздраженно и неумело принялась тыкать один ключ за другим в замок — забыла, который от гаража. Наконец очередной ключ подошел. Женя потянул на себя створку ворот, заглянул вовнутрь, сощурился и сделал шаг вперед. Огляделся и сказал, не поворачиваясь к Анжелике:

— Слушай, а где машина?

Она вслед за ним бросилась в гараж, включила свет и замерла — синий «Вольво» исчез И ничто здесь больше не напоминало о нем, даже запах знакомых духов.

— Ты с ума сошла! — прошипел Саша в трубку, когда услышал взволнованный голос Анжелики. — В такое время?!

— — Какое такое время, — плаксиво ответила она. — У меня машину угнали.

— Что?! Откуда?!

— Из гаража, придурок…

Анжелика подняла глаза и посмотрела на Женю.

Он возвышался в двух шагах от нее — огромный, невозмутимый, и подкидывал на ладони ключи.

Ключи звенели, взлетая к потолку и шлепаясь обратно. Только по этому жесту можно было понять, как он нервничает, хотя машина была, конечно не его.

— И ты сразу решила, что я угнал?! — Саша говорил с ней все еще злобно, но уже не шипел по-змеиному.

— А кто? Ты же на нее глаз положил… Кто говорил, что классная машина?

— Ну, я, — небрежно сознался он. — Тебе же она не нужна.

— Оказывается, кому-то она была нужна больше, чем нам с тобой, — ныла Анжелика. — Что мне теперь делать?!

— Дверь взломана?

— Нет, не взломана, кажется. — Анжелика посмотрела на Женю, и он отрицательно покачал головой, снова подкинув к потолку ключи. Увидев этот жест, она более уверенно подтвердила:

— Все цело.

— Значит, ключами открыли?

— Ну.

— А ключи от гаража у тебя? Не украли?

— А кому их красть? И как, по-твоему, я бы туда попала, если бы у меня не было ключей? Кому они нужны!

— А твоему бандиту, который тебя избил, — предположил Саша.

Анжелика выслушала это с непроницаемым лицом и ответила:

— Скажи что-нибудь поумнее: Он ничего не взял. В милицию заявлять?

— Нет, — сразу ответил тот.

— А чего бояться?

— Дура! — снисходительно протянул Саша. — Не слишком ли много неприятностей с нами случается? Сперва сумасшедшая Ленка, потом машина. Хороши бы мы были, если бы обо всем докладывали следователю! И сама же говорила, что следователь ухватился за то, что у тебя когда-то украли бриллианты. Не надо привлекать к себе внимания!

— Но машина…

— Потом разберемся, Лик, потом.

— Ну нет! Потом будет поздно! Ее куда-нибудь отгонят, перекрасят, продадут, и нам никогда ее не найти…

— Замолкни. Сказано раз и навсегда — не высовывайся перед следователем. Еще не хватало самим на рожон лезть… — раздраженно ответил он. — Не уйдет от тебя машина. , — Уже ушла, умник! Значит, ты против? Значит, надо ее кому-то подарить, по-твоему?!

— Конечно, дарить не надо. Но пока ты обо всем забудь. Все равно на ней никогда не ездила, она бы у тебя в гараже заржавела. Считай, что она просто сломалась. И вообще, — все больше распалялся Саша. — Ты мне все время подкидываешь какие-нибудь проблемы! Далась тебе эта девица!

— При чем тут девица? — Она сперва не поняла, о ком идет речь, но тут же сообразила:

— Маша?

Что с ней случилось?

— Ничего. Мне звонил какой-то тип, по-моему, помощник следователя или сам следователь, требовал координаты отца.

— А о Маше они говорили?

— Ни черта.

— Но они же и ее тогда найдут? — заволновалась Анжелика.

— Гляди-ка, соображаешь! Конечно, найдут.

Так и накроют, тепленьких, в одной постельке. Когда получат координаты.

— Так ты им не дал адреса?

— Дурак я, что ли? Конечно, нет.

— А почему? — Она изумленно посмотрела на Женю и тот, сообразив, что речь идет о чем-то важном, от любопытства замер: перестал подкидывать ключи и уставился на нее своими круглыми глазами. — Это же подозрительно? Ты сын, ты должен знать, где живет твой папа…

— А ты знаешь, где живет твой?

В его голосе было столько яда, что она на миг почувствовала во рту горечь — вяжущую, нестерпимую. Но, как всегда в такие минуты, промолчала, зато он продолжал:

— Ничего странного, что я не знаю адреса отца.

Я им все доходчиво объяснил. Когда пришел из армии, отца уже не было, мать с ним развелась и все меня настраивали против него. Вот и все. Какой может быть адрес? Он даже на Игоревых похоронах не был, я им и это сказал. Кажется, это на них произвело большое впечатление.

— Дурак… — в ужасе простонала она. — Ты что наделал?!

— А что?

— Да ведь они все равно найдут твоего отца, рано или поздно! И он им скажет, что адрес у тебя был, что ты ему звонил, чтобы сказать про гибель Игоря! Ты сам себя под монастырь подводишь!

— Ничего подобного, — сухо ответил он. — И думай, дорогая, прежде чем называть меня дураком. Я же сразу ему позвонил и предупредил, чтобы он ни в коем случае не говорил милиции, что у меня есть его адрес и телефон.

— А как ты это объяснил?

— Сказал, что под меня копают в связи с Игорем. Он сразу согласился молчать. Да он вообще на все соглашается, если попросить. Чувствует свою вину, старый ходок… — цинично закончил Саша. — Да, слушай! — спохватился он вдруг. — Ты тоже, конечно, должна предупредить свою мамашу, чтобы та молчала! Я, кажется, на похоронах сболтнул, что звонил отцу и что он не придет. Она еще возмущалась.