— Интересно, он такой из Пустоты выбрался или здесь откормился? Или эта тварь из приделанных. А ну-ка, девочка, прячься вон за то дерево да держись крепко. И вот еще что, прихвати-ка вот этот конец веревки за ствол.

Зверь был не просто размером с лошадь. На высоте лошадиной головы находилась его холка, так что весом он превосходил любую из лошадей раза в три. Выбравшись на дорогу, кабан недолго поблескивал красными глазками, учуяв запах добычи, он двинулся на косогор. Добыча была в его власти. На открытом краю обрыва крохотный, слабый охотник среди замшелых глыб, но главное, чуть в стороне за этими же глыбами у ствола старой ветлы назначенная цель.

— Медленно! Медленно бежит! — прорычал Кай, оглянувшись на серую гладь Хапы за спиной, крутой глинистый обрыв с вкраплениями известняка и острые камни внизу. — А ну-ка…

Охотник отбросил в сторону чехол и поймал в прицел огромную, непробиваемую морду. Знал по опыту, сечь пылающие огнем глаза бесполезно, через минуту запылают на прежнем месте. Но именно минуты ярости охотнику и не хватало. Первый выстрел не произвел на зверя особого впечатления. Пуля вошла в лоб. Кабан тряхнул головой и продолжил семенить вверх, спешить ему было некуда. Но уже следующий выстрел исторг из страшной пасти ужасный по силе визг, и вслед за этим мотающий мордой зверь ускорился, а вскоре, потеряв и второй глаз, вовсе помчался вперед. Кай отбросил в сторону ружье, когда до зверя оставалось два десятка шагов. Рванул на себя воткнутую в землю пику и направил ее в пасть кабану, а мгновением позже вместе с парой валунов, изрядным пластом промороженного дерна и зверем полетел в пропасть. Веревка, захлестнутая на поясе охотника, натянулась, едва не переломила ему спину и выдернула его из компании летунов, приложив о берег под корнями ветлы.

— Прощай оружие, — закашлялся Кай, проводив взглядом хрипящего в серой воде зверя с торчащей в его пасти пикой и тут же поднял глаза к девчонке, которая испуганно смотрела на него сверху. — Да! Фокус с веревкой — это мой обычный прием. Хотя в этот раз едва не попался, в полулокте от моей веревки пролетел кабанчик. На следующий сезон я придумаю что-нибудь поинтереснее. Что ты хочешь мне сказать?

— Всадники! — замахала руками Каттими.

— Так тяни же! — заорал в ответ Кай.

Их было два десятка. Когда Кай выбрался наверх, они уже неслись вверх по косогору. Он успел снять выстрелами пятерых, когда пришлось выдернуть из ножен меч. Охотник забрался на валун, что повыше, и стал срубать всадников, закутанных в серые куртки, мечом, бросал ножи, когда кто-то пытался миновать его, пока всадников не осталось двое, которые развернули коней и погнали их прочь. Тут только Кай заметил, что одна из стрел пронзила ему икру. Он обернулся и покачал головой — ствол ветлы был утыкан стрелами сплошь.

— Моих только пять, — срывающимся голосом пролепетала Каттими, выбираясь из-за дерева. — Высунуться не могла, все в меня летело. Пустота тебя задери, охотник! Ты же опять ранен!

— Ерунда. — Кай сел на валун, сломал стрелу, выдернул ее из раны, осмотрел наконечник. — Вроде бы не отравлена. Да не трать время, я сам сейчас пролью рану кетской водичкой и перетяну. Лошадьми займись!

Лошади, лишившиеся седоков, были напуганы выстрелами, но разбежаться далеко не успели, тем более что большинство из них волокло на стременах трупы.

— О деньгах не забывай, — окликнул Каттими охотник. — В исподнем копаться не призываю, но кошели и пояса — наша добыча. Или мечты о маленьком домике в тихом месте уже не столь важны? Кто там?

Он поднялся, попробовал наступить на ногу. Да, в ближайшие несколько дней пешие странствования для него закончились. В эту осень ему явно не везло. К счастью, теперь у них были лошади.

— Это они, — крикнула Каттими. — Тут есть и новые лица, но много и знакомых. И почти все приделанные. Банда Туззи!

— Вот и мне показалось. — Кай наклонился, перевернул ближайший труп, всмотрелся в пустые глаза парня, которого и в самом деле видел в банде Туззи, принюхался. От мертвого, пронзенного в сердце разбойника несло отчетливым запахом пустотной мерзости. Да и кровь на его груди не запекалась, а вздувалась темными, почти черными пузырями.

— Оттого и стрелы пускали так метко, — пробормотал вполголоса Кай.

— Но ни Туззи, ни Таджези среди убитых нет, — крикнула Каттими со склона.

— Значит, они не приделанные, — ответил Кай.

— С чего ты взял, что они не приделанные? — не поняла Каттими.

— Приделанные не уходят от схватки, если на то нет повеления их хозяина, — заметил Кай. — Трусость и хитрость — это свойство людей. Хотя и не только людей.

— Что будем делать дальше? — спросила Каттими, вглядываясь в небо.

— Идем к Зене, — откликнулся Кай. — Но идем другой дорогой, и идем быстро.

Деревня в двух лигах была разорена. В придорожном бурьяне лежали трупы селян, половина домов горела, в пыли скулила недобитая собака. Ветер задувал с запада, подхватывал и нес придорожную пыль, смешивал ее со снежной крупой.

— Вот, значит, как, — помрачнел Кай. — В который раз убеждаюсь, что мерзавец всегда остается мерзавцем, кому бы он ни служил, но если ему дозволено выбрать правителя, то он всегда выберет похожего на себя.

— Он снова над нами, — прошептала девчонка, лицо ее стало серым.

Кай поднял взгляд. Черный крестик под облаками продолжал парить над головами спутников.

— Уйдем с тракта. Правда, придется удлинить дорогу. Надеюсь, в сосновых борах от этой птички мы оторвемся, но какая-нибудь ворожба нам бы не помешала. Что скажешь?

— Я не колдунья, — негромко заметила Каттими, прилаживая к седлу повод второй лошади. — Пока не колдунья. Скорее, ты смог бы позаботиться об этом. Или думаешь, я ничего не почувствовала в Хурнае? Когда ты лепил нам новые лица, ты накладывал и какой-то сложный отворот. Кажется, отворот внимания. Вот только расплести я его не смогла. Но он подействовал, поверь мне.

— Вот ведь как легко прослыть мастером, — усмехнулся Кай. — Достаточно с уверенным выражением лица делать что-то, в чем и сам нисколько не разбираешься, и вот уже ты искусник. Главное, чтобы все вокруг не почувствовали твоей неуверенности. Да и не разбирались в существе дела.

— Я разбираюсь, — мотнула головой Каттими. — Или нет, я чувствую!

— Тогда поправляй меня, если я буду делать что-то не так, — попросил ее Кай.

— Не из-за этого ли меня хотят убить? — нахмурилась девчонка. — Вот уж о чем я не думала! Может быть, они видят во мне твоего наставника?

— Не усложняй, — подал коня вперед Кай. — Кому нужен наставник, если можно убить ученика? Или думаешь, такие, как я, толпами бродят по Текану?

— Мне достаточно одного, — чуть слышно прошептала Каттими, но Кай услышал.

Он неплохо знал эти места. Правда, однажды, в тот уже давний страшный день, когда ему пришлось оседлать пустотную мерзость и отмерить верхом лиги как раз где-то под этими же кронами или чуть севернее, сосновые боры, перелески, овраги и луговины перемешались у него в голове, но теперь, в осенней прозрачности стылого ветра, все вновь стало узнаваемым. Небо плотно перекрывали раскидистые ветви южных сосен, а когда лес редел, всегда можно было уйти оврагами, руслами речек к следующему лесу. Или пересечь какой-нибудь посеревший луг, пока в темном небе над головой не было росчерка пустотного соглядатая. Если же и попадались в этом плутании между лесами и оврагами хурнайские или, скорее, зенские деревеньки, то окна в них не светились, и только собаки порой начинали лаять где-то в стороне, но лаять не от избытка сторожевого рвения, а от собственного страха. Жаль, что костра не удавалось развести во время короткого отдыха, но одежда все еще согревала, еда имелась, да и лошади бежали бодро, тем более что у каждого седока их было по две. Одно только удручало девчонку, о чем она уже не раз намекала охотнику, — отсутствие горячей воды и уединения. К сожалению, он мог предоставить ей только последнее. Хотя однажды уже был готов повернуть к ближайшему трактиру.