поручаем вам, представители Балтики, совместно с представителями Черного моря и представителями трудового пролетариата, выражающимся в настоящем съезде, взять власть в свои руки, руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Помимо всего прочего в наказе Центробалта впервые прозвучала фраза об изменниках, которые готовы предать Балтийский флот и продать боевые корабли. Отныне озабоченность, а временами даже страх, что правительство примет решение пожертвовать флотом и тот падет жертвой политических интриг, будет преследовать матросов не только в 1917, но и в 1918 году. В этом однозначно проявился массовый патриотизм революционных матросов.

Заметим, что если в октябре 1917 года в Центробалте большевики обладали большинством голосов, то в Кронштадте пик их популярности к этому времени прошел. Там уже верховодили левые эсеры и отчасти анархисты. В своей книге воспоминаний «Кронштадт и Питер в 1917 году» Ф.Ф. Раскольников пишет, что в октябре 1917 года он «в Кронштадтском Совете нашел засилье левых эсеров». Впрочем, и левые эсеры, и анархисты желали свержения Временного правительства не меньше большевиков, поэтому особых разногласий ни между их партийными лидерами, ни тем более между поддерживавшими эти партии матросов, не было.

20 и 21 октября в Гельсингфорсе и Кронштадте проверяли боевые взводы и назначенный командный состав. Подвозили необходимый запас продовольствия и вооружения для подготовляемых к отправке в Петроград отрядов. Одновременно ремонтировали предназначенные к походу миноносцы. В срочном порядке начинается и ремонт снятого с мели линкора-дредноута «Петропавловск».

23 октября. С утра ведутся переговоры с левыми эсерами о совместном вооруженном выступлении. Прошьян и Устинов дают уклончивые ответы. Они не уверены в успехе и предлагают вести переговоры с меньшевиками. С ними соглашается председатель Гельсингфорсского совета Шейнман (большевик).

Колебания Шейнмана не обещали создания в городе твердой власти в момент самого переворота. К вечеру созывается общее собрание Совета, судовых и полковых комитетов. Собрание одушевлено «одним желанием» немедленного свержения коалиционного правительства. Меньшевики и правые эсеры пытаются на собрании протестовать, вносят свои предложения, предостерегают от «анархии» и «погромов». Выступают матросы, которые с негодованием заявляют, что это старая песня провокации гробовщиков революции. Левые эсеры, уверяющие, что за ними «половина» флота и стоящей в Финляндии армии, предлагают компромиссные решения. Резко против всяких компромиссов выступают Смилга и Дыбенко. К концу заседания оглашается резолюция Центробалта; в ней говорится, что никаких отступлений от решения съезда Балтийского флота, никаких компромиссов флот не признает. Если даже собрание вынесет обратное решение, фракция большевиков Совета и Центробалт берут на себя ответственность за выступление. Члены Центробалта — левые эсеры — единогласно голосуют за резолюцию Центробалта. Резолюция проходит.

На этом же заседании для руководства и координирования действий избирается тройка в составе Смилги и Дыбенко (большевики) и Шишко (левый эсер). Тройка снабжается неограниченными полномочиями. Ведем переговоры с финскими коммунистами о перевороте в Финляндии и захвате ими власти. Финские товарищи колеблются. Заявляем:

— Если вы откажетесь нас поддержать, мы сами совершим переворот, тогда вы вынуждены будете взять власть в свои руки после совершившегося факта.

После долгих переговоров финны соглашаются.

Важная роль в предстоящем восстании отводилась крейсеру «Аврора». 23 октября председатель судового комитета и член Центробалта А.В. Белышев и член судового комитета Н. Лукичев были вызваны в Смольный Я.М. Свердловым. Расспросив матросов о настроении команды, Свердлов назначил Белышева комиссаром крейсера, дав ему самые широкие полномочия. Вернувшись на корабль, А.В. Белышев созвал заседание судового комитета с присутствием офицеров и предупредил, что все распоряжения ВРК будут им проводиться в жизнь, не считаясь с мнением командира и офицеров. 24 октября по приказу комиссара крейсер был приведен в боевую готовность, установлена связь со Смольным.

На крейсере «Аврора» и во 2-м Балтийском флотском экипаже были организованы вспомогательные командные пункты. В Петрограде кроме крейсера «Аврора» находились семь строившихся и ремонтирующихся эсминцев и миноносцев, две подводные лодки, четыре посыльных судна, два тральщика, четыре яхты, и несколько транспортов. Команды этих кораблей и судов также выделили десантные отряды.

***

В ночь на 24 октября в Гельсингфорсе царили спокойствие и тишина. Сопротивляться матросам было некому, за исключением анархистов, которые пытались захватить здание матросского клуба, но вызванными с линкора «Республика» патрулями были частью арестованы, остальные же просто разошлись. Город охранялся усиленными патрулями матросов и солдат. Центробалт обязал своих комиссаров присутствовать при расшифровке всех телеграмм и отдаваемых приказаний. В ночь на 24 октября в Гельсингфорсе были произведены аресты оставшихся представителей Временного правительства. Вся связь с Петроградом осуществлялась под контролем Центробалта. На кораблях, предназначенных для отправки в Петроград, спешно заканчивался ремонт. Команды кораблей «Забияка», «Страшный», «Меткий», «Деятельный» и других работали днем и ночью. Моряки горели неукротимым желанием быстрее идти на помощь рабочим столицы.

24 октября Центробалт особой резолюцией подтвердил наказ, данный делегатам съезда. Она призвала «твердо стоять на тех передовых позициях, занятых Балтийским флотом, на защиту интересов демократических организаций. По первому зову Центробалта идти победить или умереть. Во всяком случае, смерть лучше позора... Да здравствует власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, на защиту которой мы все единодушно и по первому зову пойдем, и будем верить в полную победу над капиталом и в освобождение порабощенных народов».

Вечером 24 октября состоялось совместное заседание Центробалта, Гельсингфорсского Совета, областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии. Стоял один вопрос: о положении Петрограда в связи с выступлением контрреволюционных заговорщиков. После зачтения телеграмм из Кронштадта, Петрограда, Ревеля выступивший с речью председатель Центробалта П.Е. Дыбенко патетически заявил: «Настала пора доказать, как надо умирать за революцию!» В решении заседания указывалось, что оно полностью стоит на точке зрения Петроградского Совета и Военно-революционного комитета и под держит всеми средствами борьбу за власть Советов.

На совещании 24 октября Центробалт объявил об открытии в Петрограде II съезда Советов, тогда же было принято решение, что Балтийский флот «под держит борьбу съезда за власть всеми своими вооруженными силами». Комиссару эсминца «Самсон» матросу Г. Борисову было поручено доставить решение Центробалта на съезд. Ночью в Петроград ушло несколько эшелонов, заполненных вооруженными матросами. Чтобы командующий флотом Развозов не противодействовал действиям Центробалта, ему и всем офицерам штаба флота было объявлено, что если определенные Центробалтом эсминцы не выйдут вовремя в Петроград, они будут расстреляны. Утром четыре эскадренных миноносца—«Меткий», «Забияка», «Самсон» и «Деятельный», а так же посыльное судно «Ястреб», вышли курсом в устье Невы. Уходящих провожали оркестром и криками «ура».

Нельзя сказать, что Временное правительство ничего не знало о большевистской затее и о том, какая роль в намеченном перевороте отведена балтийским матросам. Еще в конце сентября А.Ф. Керенским был отдан