явились, как пишет Керенский, «два неизвестных мне человека, солдат и матрос», которые и предложили ему переодеться. От матросов он бежал, теперь матросы его спасали. Но это и говорит о том, что главной и решающей фигурой всей революции был именно революционный матрос, а не генералы и не адмирал Колчак.

Итак, некий таинственный матрос занялся спасением Керенского, при этом снова, как и в первый раз, встал вопрос о переодевании. В кого на этот раз был переодет Керенский, история умалчивает, может быть, в костюм сестры милосердия, а может, снова в матросскую форму, но уже подходящую по размеру. Кто был этот таинственный матрос, и был ли это действительно матрос, или человек, переодетый матросом, до сих пор покрыто непроницаемой тайной. Очень странно, но никто из отечественных и зарубежных историков революции даже не пытался заняться расследованием этого вопроса. Что ж, революции тоже умеют хранить свои тайны... Из Гатчины Керенский бежал в сторону Луги.

В октябрьские дни, введенный первоначально в состав Военнореволюционного комитета и коллегии при штабе Петроградского военного округа, Центрофлот (в состав которого, как мы уже говорили, входили матросы, одобрявшие политику Керенского) вынес постановление, осуждавшее всякие вооруженные выступления, вслед за этим активно выступил на стороне контрреволюции. 24 октября Центрофлот установил караулы у всех входов в Морской штаб и Адмиралтейство, а также в морском порту.

Глава четырнадцатая

ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!

С началом восстания в ночь с 24 на 25 октября, по мнению Л.Д. Троцкого, силы, непосредственно участвовавшие в захвате столицы, составляли «несколько тысяч красногвардейцев, две-три тысячи моряков — завтра с прибытием кронштадтцев и гельсинг-форсцев их число возрастет примерно втрое, — десятка два рот и команд пехоты».

Военно-морской историк М.А. Елизаров пишет: «Участие моряков в Октябрьском восстании расписано едва ли не по минутам. Удивительная согласованность действий, организация расположения кораблей на Неве в центре города, отсутствие самосудов при большом количестве оружия и накале эмоций и т.п. оставляли впечатление, что матросы действовали по хорошо отработанному и четкому плану. Но такую организацию создали не планы В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого или ВРК с Центробалтом. Революционная толпа, поддавшаяся революционным высоким чувствам, обусловленным эпохальностью исторического события, самоорганизовалась. Само-организованность ощущалась всеми его участниками. Она наряду с революционным возбуждением толп целиком соответствовала представлениям матросов о характере происходящего, всему их предыдущему жизненному опыту и их менталитету. Это предопределило их масштабное участие в восстании, поэтому символом его стал революционный матрос.

Матросов в период восстания, прежде всего, отличала наполненность революционной энергией и инициативностью. Они в равной степени могли выплескиваться как на подталкивание событий, поскольку в восстании на полдороге останавливаться нельзя, так и на самоорганизацию восставших. В состоянии возбуждения революционной толпы ведущая роль в ней матросов все-таки больше не провоцировала, а гасила левый экстремизм. Как отмечал Л.Д. Троцкий, днем 25 октября матросы, натыкаясь на противника на улицах, или вытесняя юнкеров при занятии телефонной станции и других объектов, не хотели драться “от сознания силы” и оружие для них служило “пока только внешним признаком силы”, а разоружить врага стремились особенно рабочие. В частности, опыт матросов в вопросе самосудов позволял им безошибочно угадывать предпосылки для расправ и принимать меры, чтобы их не допускать. Например, такой опыт явно проявился при аресте членов Временного правительства и конвоировании их матросами в Петропавловку. Все это повлияло на то, что Октябрьское восстание, как известно, обошлось почти без жертв, а среди тех нескольких человек (по разным данным — до десяти), которые оказались убитыми, как сообщал ряд источников, большинство были матросами. Есть основания полагать, что некоторые из них были убиты именно при стремлении не допустить проявлений левого экстремизма».

В ночь на 25 октября из Гельсингфорса были отправлены один за другим три эшелона балтийских моряков общей численностью около четырех с половиной тысяч человек. Рано утром 25 октября в Петроград вышли эскадренные миноносцы «Забияка», «Самсон», «Меткий» и «Деятельный».

Тогда же матросы 2-го Балтийского флотского экипажа атаковали Главный почтамт. Первая атака была отбита юнкерами и казаками. Тогда возглавлявший отряд матрос М.Д. Горчаев разделил силы на две группы и возобновил атаку. Первая группа отвлекла на себя внимание противника, а вторая обошла здание и атаковала с другой стороны. Почтамт был захвачен. Одновременно отряд под командованием матроса П.Д. Малькова снял юнкерские посты на Невском проспекте. Матросы гвардейского экипажа захватили Государственный банк. Затем солдаты, красногвардейцы и матросы заняли Центральную телефонную станцию. Отряд под командованием матроса-анархиста А.В. Мокроусова захватил Телеграфное агентство. Член ЦИК матрос-большевик Н.Г. Маркин с группой матросов занял Министерство иностранных дел. Другие матросские отряды подавили сопротивление офицеров, засевших в гостинице «Астория», заняли Балтийский, Варшавский и Финляндский вокзалы, закрыли проправительственную газету «Биржевые ведомости».

Утром 25 октября к причалам Гельсингфорса из Свеаборга начали подходить катера с вооруженными матросами, которые, высадившись на берег, направились к вокзалу. Вскоре в Петроград отправился первый эшелон. Однако в пути железнодорожники сделали все возможное, чтобы задержать его движение. Из-за этого матросы из Гельсингфорса прибыли в Петроград с большим опозданием и в штурме Зимнего дворца не участвовали.

В решающий день октябрьского переворота главной силой были матросы Кронштадта и Петрограда.

Получив через связных указания ВРК, Кронштадтский Совет призвал матросов к выступлению. Всю ночь на 25 октября матросы приводили в порядок оружие, снаряжение и форму. Утром на Якорной площади Кронштадта состоялся многотысячный митинг. Перед отъезжающими выступил матрос-большевик И. Флеровский, призвавший уничтожить проклятых министров-капиталистов. В составе отправляемого в столицу отряда были матросы флотских экипажей, минной и машинной школ, корабельных команд учебных кораблей «Азия», «Океан», «Народоволец», а также члены команды недавно погибшего у Моонзунда линкора «Слава».

Матросов в Петроград переправляли на войсковых транспортах, пассажирских колесных катерах и баржах. На переходе их сопровождал минный заградитель «Амур» и яхта «Зарница» под флагом Красного Креста для раненых. Короче, было использовано все, что могло передвигаться по воде. Недаром потом в Петрограде ходила частушка:

Из-за острова Кронштадта

На простор Невы-реки

Выплывает много лодок,

В них сидят большевики...

Одновременно утром 25 октября отряд комиссара Б.А. Бреслава вышел на катерах из Кронштадта и высадился в Ораниенбауме, где занял вокзал и железнодорожную линию, разоружил школу прапорщиков, захватил склад с пулеметами и боеприпасами.

Из Гельсингфорса в Петроград выехал второй отряд революционных моряков. Команда линкора «Петропавловск» заявила о готовности выступить против правительства: «Все как один человек должны громко и грозно крикнуть в стан наших врагов: “Вам вреден и страшен съезд Советов,