– Вы указали мне на моё место, капитан… Поверьте, я этого не забуду. Но не нужно использовать моего брата, чтобы задеть меня. Я не настолько глупа и всё понимаю.

– Слово капитана – закон на этом судне, мадам. Ничего иного я возразить не могу. Вы либо подчиняетесь, либо…

– Да?

Стерлинг беспечно пожал плечами. Лицо его при этом ничего не выражало.

– Мы найдём для этого мальчика достойное дело, – нетерпеливо сказал он и склонился к девушке. – А вас прошу отныне не выдумывать бредовые небылицы и послушаться меня.

Стерлинг жестом указал притихшему Альварадо увести мальчика, а когда Магдалена попыталась воспротивиться и прижать ребёнка к себе, Джон обернулся, взглянул на неё исподлобья и прошептал:

– Перестань, Магда! Не позорь нас!

Капитан проводил долгим взглядом Альварадо и мальчика, затем вновь обратился к Амелии и сообщил, что места в кубрике осталось не так много. Для неё и Магдалены найдётся скромная, но уютная комната на нижней палубе, возле кают младших офицеров. Выслушав его, Амелия спокойно накинула на голову капюшон и ответила:

– Поскольку теперь я одна из ваших подданных, капитан, не вижу смысла в излишней роскоши. Я буду спать и есть там, где и все остальные пассажиры. Извините.

И она ушла, так и не обернувшись.

***

Несколько дней на борту «Сан Батиста» для всех его обитателей прошли непросто. Кого-то до сих пор одолевала качка и морская болезнь, кто-то так и не смирился с разлукой, и теперь хандрил, скучая по суше и родным берегам. Благо, большинству озабоченных родителей не нужно было волноваться за собственных детей: моряки ладили с ними и не давали заскучать, так что двум десяткам ребятишек нашлось, чем заняться в замкнутом пространстве.

Амелия ежедневно наблюдала, как её брат бегает с поручениями лоцмана или Мегеры. И они вовсе не оказывали ему особого внимания. Любой молодой человек на корабле получал соответствующее его силам и возможностям задание, а по мере его выполнения и похвалу или награду. Старшей сестре, оказавшейся в одной лодке с обстоятельствами, от неё не зависящими, приходилось мириться с фактом, что её брат был уже совсем взрослым. Так, однажды, в один из первых летних дней, проходя мимо и бросив взгляд в сторону полубака, Амелия заметила там Джона. Стерлинг был рядом с ним и как раз обучал бою на ятаганах. Каково же было удивление девушки, когда она поняла, что оружие оказалось настоящим, а вовсе не фальшивкой, подготовленной специально для спарринга. И вот, стоило мальчику неудачно увернуться и с грохотом упасть на палубу, как сердце у неё замерло и сжалось от страха, и она бросилась бежать, лишь бы поскорее помочь ему.

Уже и причитания, и проклятья готовы были сорваться с губ Амелии, но она увидела, как Джон оттолкнул руку капитана, которую тот протянул ему в помощь, резво встал на ноги и снова приготовился к атаке. Лицо его было почти багровым от напряжения и злости на собственную нерасторопность, но Амелия видела во взгляде мальчишки сосредоточенность и решимость. Стерлинг, глядя на него, только насмешливо улыбался. И тогда девушка поняла, что её волнения станут здесь лишними и неугодными. Она ушла, смирившись, что в заботе Джон больше не нуждался.

На протяжении почти двух недель плавания солнце редко являло себя, и по большей части лишь серое полотно простиралось от небес до кромки горизонта. Едва миновали последние обитаемые острова, как всем стало понятно: началось то самое большое путешествие к Новому Свету, о котором так любили перешёптываться бывалые моряки, сидя на деревянных ящиках возле гротмачты по ночам. Озорные дети, те, что постарше, привыкли подслушивать их и подглядывать через решётки камбуза или в плотницкой на средней палубе. Таким образом они немало узнали о кровожадности краснокожих, о путешествиях в диких краях Америки и, разумеется, запомнили самые отборные ругательства и похабные шуточки, на которые только были горазды те, кто столь продолжительное время промышлял пиратством.

Взрослые наблюдали, как их чада носятся по палубам, размахивая деревянными мечами и выкрикивая пиратские лозунги, не стесняясь старших. Возникали и жалобы, и ссоры, доходило порой до рукоприкладства. Стерлинг умел разрешить любой конфликт, несмотря на то, что вскоре вспыхивал новый. Как-то вечером, после молитвы, Амелия стала свидетелем занимательной сцены: один из моряков – молодой итальянец по происхождению и обладатель красивого бельканто – оказался застукан с дочерью пастора, которая в это же время не стеснялась строить глазки цыгану-турку. Скандал разразился нешуточный, и капитан, как хозяин корабля, пообещал пастору наказать обоих несостоявшихся ухажёров.

Амелия наблюдала за участниками этой драмы и молча поражалась тому, как, при всём этом этническом разнообразии, на галеоне до сих пор удавалось обойтись без жертв. Подошедшая в это время к ней Мегера улыбнулась, скрестив руки на груди, и произнесла:

– Он действительно умеет располагать к себе людей. Сколько не наблюдаю за ним, всё никак привыкнуть не могу. Даже я не настолько лояльна.

Заметив в сумерках грустное лицо девушки, она решила, что той просто жаль итальянца, ведь в наказание его запрут в трюме, и развлекать всех своим пением по вечерам он уже не сможет.

– Да, Томас считает, что он справедлив, и порой так оно и есть, – сказала Амелия беззвучным голосом. – Только вот мсье де Бреваю в своё время не повезло.

– Вот уж не думала, что ты будешь сочувствовать такому негодяю, как Паук! Может быть, мы с капитаном действительно чего-то не знаем?

Амелия резко обернулась к ней, так что широкий капюшон упал с её головы, обнажив россыпь рыжих локонов. Лицо у неё было бледным, но глаза пылали раздражением.

– Можешь смеяться, сколько угодно, Мегера, – проговорила девушка. – Я ни одному мужчине на этом свете повода не давала, и ты это прекрасно знаешь! Меня тяготит лишь то, что я виновна в смерти человека, пусть даже им был де Бревай.

– Да ты же не глупая, пташка, и понимаешь, что капитан расправился с ним из ревности. Будь это любая другая девчонка, де Бревай отделался бы высылкой. Околдовала ты его, вот и вся история. Ну что ты так глядишь, будто я тебя оглушила? Это правда. У капитана всегда был непростой характер, но именно это помогло ему выжить и добиться тех высот, что мы сейчас имеем. И женщин он сторонился, потому что они мешались… а потом возникла ты, и он сорвался. И опять, и опять…

Когда Мегера прищурилась, словно выискивая что-то на лице собеседницы, Амелия вытерпела и не отвела глаза в сторону.

– Хотя кто его знает. Может быть, он все эти годы по тебе одной и тосковал? Только вот воссоединение ваше ничего хорошего не принесло, – её голос вдруг стал тише и растерял былую дерзость. – Когда он спрыгнул на берег и помчался за тобой, мне всё стало ясно, и в ту минуту я испугалась даже больше, чем когда ты проткнула его лезвием кинжала… Ни мы, ни колония, ни обещания новой жизни не смогли его удержать. Он бросил всё, и готов был даже остаться там… только ради тебя. Но вот, вы оба здесь, и что же я вижу? Не глядите друг на друга, не разговариваете совсем. А он по ночам не спит, я же знаю. Всё ждёт, когда ты придёшь к нему.