– Так это я у него в должниках?! Не ему одному больно было принять такую любовь! Я тоже пострадала…

– Ты же не бессердечная, пташка. Признайся, нельзя бегать от него так долго.

Амелия застыла, будто её ударили. В наступившей тишине она слышала, как ветер играет с парусами, как тросы над их головами скрипят, и тихие разговоры матросов где-то вдалеке. Время шло, и она поняла вдруг, как сильно устала и была измотана собственными ощущениями. Бросив взгляд вниз, она увидела его. Стерлинг посмотрел на неё тоже, и то ли печаль в его глазах отразилась, то ли злость.

– Ты, видимо, не знала, Мегера, – прозвучал её голос, словно совсем чужой, – но нет у меня больше сердца. Я сама его вырвала. В ту ночь, когда Сары не стало, я бросила своё сердце там, на покрытую пеплом землю, и втоптала его в грязь.

– Значит, Диомар подобрал его и попытался оживить. Скажешь, не сумел?

На её ответ Амелия лишь закатила глаза. Она хотела уйти, но вдруг остановилась посреди лестницы, ощущая, что Мегера всё ещё наблюдает, и сказала, не оборачиваясь:

– Та девица, дочка пастора, нарочно двоих мужчин дразнила. Я слышала, как она злилась на итальянца и готовила ему ловушку… Ты, как правая рука капитана, думаю, сможешь повлиять на его решение… Её надо наказать, иначе ещё один несчастный пострадает из-за неё.

– Хорошо, – ответила пиратка. – Я ему передам.

Ночью Амелия долго не могла уснуть. Она лежала на своей койке, построенной из трёх небольших ящиков и накрытой двумя покрывалами для удобства, и глядела на стены кубрика. Качка была едва ощутимой, той ночью океан оказался спокоен. И громкий храп пассажиров, к которому большинство уже привыкли, разносился по всему жилому помещению. А следующим утром Амелия узнала, что пастор выпорол свою старшую дочь и просил прощения за её нерадивое поведение у самого капитана.

День большой стирки специально выбирали под солнечную погоду. Когда на баке зашуршали щётки, загремели лохани и загалдели скучающие по бабским сплетням матроны, все будто бы забыли о том, что находились они посреди океана и каждый день своих жизней подвергались невидимым опасностям. Но женщины просто занимались привычными бытовыми делами, и всё казалось правильным и естественным.

Амелия стирала наравне со всеми, не боясь заветрить или поцарапать руки. Не зря Магда оказалась хорошей наставницей, девушка не боялась работать. Впрочем, как и Джон. Они оба были друг для друга отличными примерами. Если мальчику приказывали драить палубу, он слушался. Если гнали на камбуз до ночи возиться с припасами и помогать коку, он не противился. Так и протекали долгие дни на судне галеона – каждый занимался своим делом.

– Гляньте, девоньки! Снова этот красавчик, этот испанец, Альварадо, с трапа спускается! – послышался чей-то звонкий голосок.

Женщины обернулись и захихикали, увидав, как в их сторону направляется испанский товарищ капитана. Эрнан де Альварадо умел разговаривать с женщинами, делал он это без стеснения и пошлых ужимок, присущих мужчинам его возраста. Даже замужние дамы на корабле частенько посматривали в его сторону. Что и говорить, его любезность и Магдалене пришлась по вкусу. Несколько раз она пыталась разузнать побольше о его личной жизни из первых уст, но испанец тактично умел увернуться от этого разговора.

Пока женщины занимались стиркой, Альварадо прохаживался мимо них и с улыбкой на загорелом лице интересовался у каждой о здоровье, о детях, о том, что их беспокоило. Те в ответ смеялись и отшучивались, смущённые вниманием столь обходительного молодого человека. Не так давно он сбрил усы и бороду, от того казался ещё моложе, но не менее мужественно, так что, едва Альварадо снимал шляпу, любая девушка краснела, глядя в его зелёные глаза.

Тем временем, пока шла стирка, вездесущие соседки Магдалены неустанно перешёптывались и сплетничали:

– Он такой общительный! Не то, что наш капитан. Последнее время он почти не выходит из каюты. Только после того, как стемнеет.

– Капитан родом из Шотландии, и, несмотря на столько лет путешествий, он всё же вышел из серости туманного королевства. Какой же в этом шарм? А этот испанец горяч, как раскалённый уголёк. Вон, какой внимательный взгляд у него!

– Скажешь тоже! Как уголёк! Да он сердцеед! С любой девицей нянчится, будто чего-то хочет.

– Вот поплавала бы ты с месяцок в этом деревянном гробу без единого симпатичного мужика, посмотрела б я, как ты себя поведёшь!

Они смеялись, продолжая тихонько подшучивать, улыбались Альварадо и кивали ему в знак приветствия. Лишь Магда заметила, что её любимица пристально всматривается в мутную воду лохани и трёт щёткой постельное бельё так, будто от этого зависит её жизнь. Амелия не обращала внимание ни на женщин, ни на их сплетни, пока Альварадо не остановился рядом с ней и не заговорил первым:

– Вы же так дыру протрёте в этой простыни, синьора! Вряд ли это понравится капитану.

Она подняла голову, утерев тыльной стороной ладони влажный лоб, взглянула на него с любопытством, затем продолжила стирку, пробормотав:

– Мне совершенно всё равно, что там нравится вашему капитану. Пусть хоть на голой скамье спит.

– Зря вы так. Негоже пускать в расход даже самый малый клочок ткани, когда ты находишься один на один с океанской пучиной, – Альварадо вдруг обольстительно улыбнулся. – Хотя, узнай вы цену этой ткани, вряд ли были бы столь жестоки.

На мгновение Амелия задумалась, а после вздохнула и отложила щётку и мыло.

– Вы правы, извините. Бывает, я принимаю некоторые ценности, как должное. Во мне говорит дурное воспитание.

Порыв ветра слегка растрепал её волосы, собранные на висках и закреплённые лентой на затылке, и несколько локонов упали ей на лоб. Альварадо долго молчал, наблюдая за ней, разглядывая так, словно изучал, затем просто махнул рукой, затянутой в чёрную перчатку, и сказал:

– Вы на себя наговариваете. Уж что, а воспитали вас должным образом, в этом я уверен. Насколько я знаю, вашим дядей был граф Монтро, отставной генерал Его Величества… Его имя не из последних в Шотландии, и вы должны гордиться этим.

Впервые за долгое время Амелия ощутила тепло в груди от того, что некто столь неожиданно принял её прошлое и её саму, словно он знал её уже очень давно. Это действительно было приятное чувство. Когда девушка улыбнулась в ответ, испанец прикрыл ненадолго глаза, словно щурясь от солнца, а после вдруг вдохновенно произнёс:

– Я уже растерял всякую надежду – увидеть вашу улыбку, поскольку всё это время вы выглядели совершенно печальной. Разве что ваш брат способен развеять эту печаль.

– Да, рядом с Джоном я всегда чувствую себя лучше.

– Он отличный парень, никаких сомнений! На судне его любят. Кажется, ему тоже начинает нравиться наша компания… И, надеюсь, вас не беспокоил никто из команды.

Девушка беспечно, словно это её ничуть не задевало, пожала плечами: