– Когда этот прием? – раздраженно спросил он.

– Кажется, через три дня. Давайте посмотрим, – сказал Абдиэль и постучал по серебряному шарику.

Мелодичный голос повторил приглашение, назвал дату, место и время. Далее он напомнил, что одежда должна быть официальной, проносить оружие не разрешается, иметь телохранителей можно, что будут подписаны соглашения о перемирии и переданы Снаге Оме, что они вступают в действие за сутки до приема и истекают через сутки после. Шампанское в восемнадцать часов, ужин в девятнадцать, показ в двадцать четыре.

– Показ? – переспросил Дайен, подойдя поближе, чтобы посмотреть на шарик, который после сообщения плавно опустился на стол.

– Снага Оме показывает свой товар. Для этого-то на прием и приглашены богатые и власть имущие. На выставке будут представлены все новинки орудий убийства с возможностью испытать их на месте, кроме, разумеется, крупной техники – боевых кораблей, например. И бомб, конечно.

– Бомб, – глухо повторил Дайен, вспомнив хрустальную бомбу, находившуюся в распоряжении Мейгри. Он искоса взглянул на Абдиэля. – Так об этой сделке говорил Рауль? Вы пытались завладеть этой бомбой?

– Естественно, мой король! – Абдиэля, казалось, удивило, что Дайен задал столь наивный вопрос. – Зная, что Саган разработал такое ужасное оружие, и опасаясь его намерений, я пытался заполучить эту бомбу. К сожалению, с леди Мейгри я тягаться не мог. У меня нет драгоценного звездного камня.

– Не могу поверить, что она пошла на это! – сказал Дайен, покачивая головой.

– Какие еще нужны доказательства зловредного влияния на нее лорда Сагана?

Дайен снова стал расхаживать по комнате. Он остановился, повернувшись к похитителю разума, смотревшему на него почти так же пристально и пронзительно, как Крошка.

– Итак, Снага Оме утверждает, что еще осталась возможность получить бомбу. Каким образом?

– Ах, мой король, Снага Оме не из тех, кому можно доверять. Знаете, что Рауль, с которым вы только что познакомились, один из искуснейших отравителей в галактике. Никогда не ешьте и не пейте то, что предложит вам этот человек. Я боюсь за леди Мейгри. Действительно боюсь.

Дайен ошеломленно смотрел на старика, почувствовав внезапную слабость, похолодев от дурных предчувствий.

– Но Командующий должен защитить ее...

– Неужели? – сурово поинтересовался Абдиэль. – Он уже пытался убить ее, причем по не столь серьезному поводу. Она еще жива лишь потому, что оказалась достаточно умна, установив, что бомбу может забрать лишь она. Но она оказалась одна между двух служителей зла, Дайен Старфайер. Одна, без помощи, без защиты. Рано или поздно она погибнет.

– Но что я могу сделать? – в отчаянии спросил Дайен, чувствуя себя совсем молодым и неопытным. – Я не могу даже увидеть ее, потому что Саган тут же велит меня арестовать, а то и убить...

– Есть одно место, где вы сможете увидеть ее, мой король, и поговорить в относительной безопасности.

– На приеме! – пробормотал Дайен. – А она там будет?

– Можете на это рассчитывать. Снага Оме не упустит такой возможности. Как поется в детской песенке: «Не желаете в ловушку?» – паучок спросил у мушки».

– Но она может и не пойти. Зачем?

– Она пойдет, поскольку там будет ее король. Нет, Дайен, не делайте такое удивленное лицо. Шпионы Сагана наблюдают за нами. Он знает, что вы здесь, со мной. Не сомневаюсь, что он в ярости из-за того, что вы не только скрылись от него, но и узнали о нем правду.

– Вы говорите, что мне надо отправиться на прием и поговорить с леди Мейгри. Может, мне удастся убедить ее оставить его... В чем дело? Почему вы смеетесь?

– О, наивность молодости! Вам достаточно лет, чтобы понимать повадки мужчин и женщин. Вы видели их вместе. Неужели вы думаете, что именно вы способны разорвать нить, связывающую их?

Дайен вспыхнул от гнева и стыда. Скрестив руки на груди, он посмотрел прямо на Абдиэля.

– Чего вы хотите от меня?

– Я ничего не хочу от вас, мой король. Вы сами хотите что-то сделать.

Дайен сглотнул и сказал охрипшим голосом:

– Убить Дерека Сагана.

– Он убил вашего дядю, он убил ваших отца и мать, он убил человека, воспитавшего вас и любившего вас, как сына. Сколько еще жертв будет на его счету? Леди Мейгри? Джон Дикстер? Вы сами, мой король?

Дайен сжал кулаки, чтобы сдержать дрожь в руках. Озноб сотрясал его. Он снова увидел, как люди падают в контрольной рубке, как кровь брызгает на стены, на него самого... По окончании бойни он был напуган, его мутило от того, что он сотворил.

«Все это для него, – уныло сказал он себе. – Я хотел доказать ему, что не трус.

Но как ему еще доказать? Я не стану убивать его исподтишка, как наемный убийца. Я встану лицом к лицу. Я скажу ему. И в последние мгновения своей жизни он будет уважать меня. Будет!»

* * *

Абдиэль наблюдал за Дайеном; от него не ускользнула ни одна из мыслей юноши. Возможно, он видел их, даже не прибегая к проникновению в разум, поскольку от юноши исходил яркий свет, пропущенный через прозрачный и чистый хрусталь его души.

Ловец душ потягивал кальян. Зелье не заглушало боль, как он говорил Дайену. Скорее увеличивало ее. Он наслаждался этой болью, так как она была его выбором, постоянным напоминанием о его могуществе.

И тут сквозь боль ему привиделась приятная картина: мальчик-король вытаскивает меч из камня... и тут же сам бросается на клинок.

Страшный рок и пустая судьба, постоянно вращающееся колесо...

Карл Орф. Кармина Бурана.

– Милорд, охранники сообщают, что двое... два субъекта задержаны у ворот базы. Они утверждают, что посланы Снагой Оме.

– Так и есть. Их имена?

– Они назвались... – капитан слегка поморщился, – Рауль и Крошка.

Командующий кивнул.

– Ясно. Я их знаю.

– Я могу показать их на видеоэкране, милорд...

– Нет нужды. Я жду сообщение от адонианца, – сказал Саган, бросив взгляд на Мейгри. – Это оно и есть, миледи.

– Да, – тихо согласилась она.

– Проводите их сюда, – приказал Саган капитану.

– Есть, милорд. Мы их просветили. Они без оружия.

– Да нет, с оружием. Но вы его у них ни за что не найдете. Не волнуйтесь, капитан. Они пришли не за тем, чтобы меня убить.

Отдав честь, капитан отправился выполнять приказ.

Саган не сводил глаз с Мейгри, сидевшей в кресле напротив него. Они уже более получаса находились в его апартаментах на борту челнока, и это были первые слова, которыми они обменялись вслух или мысленно.