Так хорошо снова стать смелой Джейн Доу. Быть может, я слишком многое себе позволяю, но Паз усмехается, кивает, садится и достает свой блокнот.

— Идет, давайте, но если я учую запах конского навоза, дело кончится маленькой комнаткой в даунтауне, и вызывайте тогда ваших законников в любом количестве. — Я сажусь за стол напротив него. — Вы сказали «остановить его». Имеется в виду ваш муж, Малькольм Де Уитт Мур?

— Да.

— И вы полагаете, именно он совершил все эти убийства беременных женщин — Уоллес, Варгас и Пауэре.

— Совершенно верно.

— Это он убил вашу сестру?

— Да.

— Зачем?

— Спросите об этом его.

— А вы сами что думаете?

— Он практиковался, набивал себе руку в совершении ритуала, которому научился в Африке. Это даст ему власть.

Я сообщила только часть правды, но это не существенно.

— Вы ему помогали?

— Нет. Ему никто не помогает. Это дело одной личности. Оно совершается в одиночку.

— Что должно быть совершено в одиночку? Убийства?

— Да, и убийства, и употребление изъятых из тела частей организма.

Я перечисляю все эти части, и Паз смотрит на меня долгим взглядом.

— Выходит, об этих вещах вам все известно?

— Известно достаточно. Не так много, как ему, разумеется.

— А почему это так?

— Потому что я всего лишь более или менее умелая ученица прорицателя, а он, получивший полные знания, — очень могущественный колдун.

— Угу, — произносит он, и я понимаю, что он начинает терять терпение: ему казалось, будто у него в руках разгадка всего этого сложного дела, а на поверку получается, что получил он всего лишь заявление какой-то помешанной.

Я говорю:

— Разумеется, он еще не так силен, каким будет. Потому он и совершает окуникуа.

— Что это такое?!

— Окуникуа. Люди племени оло называют так четырехкратную жертву. Это особое колдовство. Оло от него отказались уже давно, а мой муж возродил этот ритуал. Но ему нужен еще один ребенок. Хорошо бы остановить его, пока он не довел свое дело до конца. Я не уверена, что кто бы то ни было сможет остановить его, если он довершит колдовской ритуал, разве что Олодумаре.

— А кто это?

— Бог. Бог Отец и Вседержитель, создатель неба и земли и всего видимого и невидимого.

Я дружелюбно улыбнулась. Его ответная улыбка казалась не слишком искренней; он откинулся на стуле и сцепил руки за головой.

— Откуда вам известно, что ему нужна еще одна жертва? — говорит он. — Быть может, эта последняя, у вас во дворе, и была номером четвертым? Может, он совершил убийство где-то еще, о чем мы не знаем.

— Нет, — говорю я. — Они изымают грудную кость из последней жертвы. И она становится амулетом. Идубде.

— Надеюсь, вы не окажетесь оракулом, Джейн. Я в состоянии вести дело с помешанным, но не с оракулом. Может, вы бросите эти ваши мумбо-юмбо и просто расскажете, как он это делает. Чем он пользуется — каким-то распылителем, пульверизатором? Разбрызгивает вещество, парализующее волю?

— Он мог бы. Но это вещество содержится в его теле. Фай-ла'оло и чинт'чотуне, ох, простите, я хочу сказать, способность становиться невидимым и — как бы это лучше перевести? — да, возможность подавлять чужие мысли посредством колдовства. Это он умеет делать сам. Как, к примеру, потеть или дышать. Он уже не является личностью сам по себе. Колдуны оло знают, как модифицировать тела посредством введения мутагенных составов в сочетании с умственной и физической тренировкой. Это ходячие фабрики наркотических веществ. Они могут испускать действующие на психику вещества, исключительно сильные и точно нацеленные, из меланоцитов, то есть окрашенных в черный или коричневый цвет клеток собственной кожи. И все это проводится через так называемую шишковидную железу, имеющуюся в мозгу у каждого человека. Так он создал и того пааролаватса на автобусной остановке.

— Какого еще парло… вы имеете в виду Светта?

— Пааролаватс — тот, кого вы назвали бы зомби. Личность, по существу, мертвая, однако колдун может заставить его выполнять некие простые задания и может передвигаться в его оболочке, если захочет.

В глазах у Паза появляется жалость ко мне. Несчастная психопатка, думает он, и это приводит меня в бешенство. Я закрываю глаза и делаю два глубоких вдоха, чтобы сосредоточиться.

— Господи боже! — кричу я. — Вы считаете меня свихнувшейся фанаткой какого-то культа, несущей всякую чепуху о колдовстве! Вы меня не слушаете, ничего не записываете в ваш блокнот. Сосредоточьтесь же на этом, детектив Паз! Это реально! Это так же реально, как пистолеты и машины. Эта технология существует пятьдесят тысяч лет, а вы этого не понимаете. И пока вы этого не поймете в достаточной степени, чтобы работать вместе со мной, у вас столько же шансов остановить Уитта Мура, сколько шансов у кучки дикарей остановить локомотив, протянув поперек его пути веревку, сплетенную из травы.

— Пророчица, — произносит он самодовольно. — Из всего тобой сказанного можно сделать лишь один вывод: этот парень имеет посудину с порошком, который его защищает и при помощи которого он может воздействовать на людей на определенном расстоянии. Он обзавелся таким образом целой шайкой помешанных, которым нравится резать беременных женщин, и это объясняет, каким образом он может находиться одновременно в двух разных местах. Бритва Оккама,[81]Джейн. Ты ученый и знаешь об Оккаме и простейших объяснениях. Так что нам незачем беспокоиться о зомби и этой чертовой шишковидной железе.

Он достает мобильник.

— Если ты хочешь рассказать мне об этой версии, Джейн, я весь внимание. Иначе мы едем.

Я никогда не думала, что это может быть настолько утомительно, и ощутила боль тоски и раскаяния, вспомнив, как Марсель пытался убедить меня во время нашего с ним пребывания у ченка.

— Ты просто кретин, детектив Паз.

Он молча кивает, набирает номер, просит прислать поисковую группу, а также поручить кому-нибудь из Службы семьи передать Лус в один из тех замечательных семейных приютов, объявления о которых можно найти в любой газете.

Я разражаюсь потоком слез и умоляю его:

— Прошу оставить девочку здесь! Моя соседка охотно возьмет на себя заботу о ней. Лус пережила очень тяжелое время, она боится чужих людей.

Я давно не плакала, уж не помню, когда это было, и сама ошеломлена своей бурной реакцией, однако детектив Паз отнюдь не кажется растроганным.