век знал и предлагал модникам массу различных освежителей воздуха для помещений, «саше» для ароматизации белья и одежды и ароматизированных вод для ванн.

Письмо все той же Марты Вильмот отцу, написанное в самом начале века, рассказывает об экзотической, на взгляд девушки, курительнице.

«Как приятно, что посылка с всякими пустяками смогла хоть немного развлечь вас! Догадались ли вы, что любопытная вещица из Тулы — это приспособление для окуривания комнат? Внутрь кладется древесный уголь, поджигаются благовония, и какой-нибудь бородатый крепостной или чаще отлично напудренный лакей ходит, помахивая ею, и эта штучка расточает аромат по всей анфиладе комнат. А теперь, я полагаю, ей предназначено будет лежать спокойно на стальной каминной полке…»

Князь Петр Андреевич Вяземский (1792–1878) в мемуарах «Старая записная книжка» писал: «На красивом столе стояла филигранная курильница, в которой горели аравийские благовония». Жгли курительные свечи из ладана, стираксы, амбры, мускуса и т. д. Благовонные курительные порошки продавались под пышными названиями, например «Венский» или «Французский королевский порошок». Последний составляли из смеси высушенных розовых лепестков, стираксы, фиалки, гвоздики и «коричневого цвета». Порошок высыпали на горячую металлическую поверхность, и он, разогреваясь, распространял вокруг себя приятный запах.

Также использовали жидкие смеси — благовонные уксусы. Популярными были «лимонный», «бергамотовый», «розовый» или «лавандовый». Уксус капали, к примеру, в ложечку и держали над лампой или на специальную курительницу с металлической пластиной, которая подогревалась свечкой. Или просто брызгали на угли камина.

Нюхательные соли часто выступали в роли ароматизаторов. Их составляли из равных частей нашатыря и душистых масел, того же лимонного, бергамотного и любого иного. Например, на ярлыке флакончика с «Лавандовой солью» написано: «Самое лучшее и самое приятное курительное средство. Действует освежающе. Для очищения комнатного воздуха следует на несколько минут открыть склянку».

Насмехаясь над слабостью своего героя к парфюмерии, Владимир Михневич писал в романе «Москвичка»: «… располагала гостя к благочестивым помыслам какая-то неизъяснимая, мистическая атмосфера, которая била ему в нос и неощутительно разливалась ароматным елеем по его легким, едва он переступал порог жилища Платона Амвросиевича Болотова.

Медовый запах комнатных цветов смешивался с едва уловимым испарением лампадного масла и тонким куревом мирры, растворенных в легком, освежающем эфире душистого туалетного уксуса. И при этом — никакого вульгарного жилого запаха, а тем менее оскверняющего святое место, неблаговонного — едкого запаха табаку.

В общем — схимническая атмосфера праведника чистоплотного, благовоспитанного и элегантного. Так пахнет в кельях иных настоятельниц женских монастырей, бывших до пострижения светскими дамами и поддерживающих сношения с изысканными богомольцами из большого света».

В 1863 году на прилавках магазинов появилось новомодное приспособление для распыления жидких ароматов. Журнал «Модный магазин» поместил на своих страницах рекламу распылительного устройства: «В русском косметическом магазине на Невском проспекте против Гостиного Двора продается машинка для распрыскивания духов. Она состоит из двух стеклянных трубочек. Ту, которая длиннее, опускают в пузырек с духами, а в короткую дуют, и из того места, где преломлены трубочки, вылетает тончайшая душистая пыль, распространяющаяся по комнате лучше всякого куренья».

Ароматные уксусы и спирты предназначались для обтираний и ароматизации воды. Так же использовались и туалетные воды. Их получали путем перегонки благовонных высушенных растений или кореньев с водой. Прилавки магазинов пестрели «Мятной» туалетной водой, «Лимонной», «Анисовой» и др.

Не вышли из моды «саше» — сухие благовонные смеси, предназначенные для ароматизации белья, шкафов и карет. Как и раньше, «саше» делали и в виде шелковых подушечек, и в виде мешочков и изящных по форме конвертов. Ароматный порошок не просто насыпали в подушечку: тонкие слои ваты пересыпали этим порошком, эти несколько слоев завертывали в тонкую папиросную бумагу и зашивали в подушечку или любую другую форму. Например, в саше «Резеда» входили: фиалковый корень, розовый лист, гвоздичное масло, гераневое масло, бергамотное масло и др. Эти маленькие подушечки или конвертики украшали интерьер комнат, карет, дополняли костюм. Кроме этого предлагалось пропитывать благовониями даже вату для подбивки одежды.

Вторая половина XIX века с ее бурно развивающимися наукой и промышленностью вызвала профессиональный интерес к ароматам, хотелось упорядочить их великое многообразие, создать систему или таблицу, как-то научно классифицировать их. Английский парфюмер Пиесс провел аналогию между ощущениями органов слуха и обоняния. Он считал, что ароматы воспринимаются обонянием по-разному в зависимости от их летучести, а летучесть подобна амплитуде звуковых колебаний. Чем меньше амплитуда, тем ниже звук и тем он продолжительнее действует на слух. Чем меньше летучесть, тем слабее аромат и тем дольше он действует на обоняние. Чем больше амплитуда, тем выше звук и тем интенсивнее и более кратковременно его действие.

Пиесс расположил все ароматические вещества в виде нотной гаммы, где гармонические аккорды как бы образовывали букеты ароматов. Был создан даже некий орган для духов, в котором душистые вещества располагались на нем в соответствии с этой разработкой.

По этой схеме ноте «до» соответствовали ароматы ананаса, жасмина, розы, камфоры, герани, сантала, пачулей. «Ре» — бергамота, миндаля, фиалки, ванили. «Ми» — вербены, цедры, апельсина, акации, ириса, ротанга, левкоя. «Фа» — цибета, амбры, жонкили, туберозы, мускуса, бобровой струи. «Соль» — магнолии, сирени, душистого горошка. «Ля» — лаванды, бобов тонка, сена. «Си» — перечной мяты, божьего дерева, корицы, гвоздики.

Хотя сам Пиесс в рецептах духов не очень-то пользовался этой разработкой, видимо, традиционно полагаясь на собственный вкус и развитое обоняние.

Глава 6

Народная косметика. «Набелись, моя милая, нарумянься, душа…»

Рассказывая о косметике столичных модниц, мы лишь вскользь упомянули о народной косметике, но в XIX веке деревенские модницы пускались на такие хитрости по изобретению румян и белил, что невозможно не рассказать о них чуточку подробнее.

К «притираниям», «мазилиям», как называли белила и румяна в деревнях, женщины прибегали так часто, что обычай этот обратил на себя пристальное внимание этнографов. Причем красились и некоторые мужчины. Пытаясь выяснить, почему это обыкновение широко распространилось в народе, ученые пришли к таким выводам: либо обычай связан с подражанием высшему сословию, либо культура употребления косметики уходит корнями в такую старину, что истоки ее надо искать в ритуалах древнейших народов.

Из поколения в поколение бытовые познания в области косметологии передавались в устной форме от матери к дочери. Потом они нашли место в рукописных Травниках и Зелейниках, где наряду с рецептами настоев и отваров для лечения различных заболеваний встречаются советы по уходу за кожей. Например, от загара и веснушек наставляли умываться сывороткой, парным молоком или огуречным рассолом и т. п.

Крестьянские бабы и девки знали, что румяна можно получить из корней ландыша. С