корней сдирали кожу, содержащую «червленой цвет», сушили ее и настаивали на воде, к которой прибавляли квасцы. Использовали и спелые ягоды ландыша. В качестве румян употребляли так называемую траву румянца — Синяк красный (Echium rubrum). Румянами служили и свекла, и водка, настоянная на красном сандале с сахаром.

Белилами мог служить порошок, натертый из стеариновой свечи, но, как правило, женщины покупали обычные свинцовые белила. Брови «чернили» (наводили) сурьмой, жиром и углем.

Обычай некоторых женщин чернить зубы дожил до середины XIX века. Писатель, археолог, член Общества истории и древностей российских Андрей Гаврилович Глаголев, проезжая через тульские земли в 1823 году, писал: «Размалеванное белилами лицо и черные зубы почитаются здесь красотою нежного пола…»

В каких случаях красились? Да, вероятно, как и сегодня особые почитательницы косметики красились, когда было на то время и желание, а вот на гуляньях и свадьбах ею пользовались в избытке, хотя опять-таки многие из тех, кто от природы был красив, косметику не употребляли, хотя имели ее.

В конце XIX века этнографы, собирая материалы о быте народов, населявших империю, отметили, что румяна, белила и сурьмила были в большом употреблении у женщин и особенно у девушек почти повсеместно, доказательством служат многочисленные народные песни. В одной из них поется:

Я на первый рубль белил,

На второй-то рубль мазил,

А на третий рубль сурмил,

Приду домой — набелюсь,

А мазилом намажусь,

Черны брови подведу…

В другой песне:

Что не Дарья ходит по терему,

Не Петровна по высокому,

Она белицется, румяницется.

А вот дочка обращает внимание своей матери на то, как ловко она украсила себя: «Погляди, родима матушка, каково я нарядилася, каково набелилася, каково нарумянилась».

В следующей муж сердится на свою жену, которая не принесла обед в поле. И вот он, голодный и злой, едет домой с намерением наказать — «выстегать» жену. Когда же видит ее разрумяненную, набеленную, красивую, то душа его радуется и гнев улетучивается:

Мужик едет ко двору,

Жена ходит в терему,

Набеленная,

Нарумяненная.

«Уж я брошу же лозу,

Поцелую жену

И ужинать не хочу…»

В песнях, затрагивающих взаимоотношения мужчины и женщины, нередко упоминаются подарки галантерейная мелочовка и косметика, мужчина не случайно дарит их: веселая румяная подруга, неравнодушная к себе, вызывает удовольствие и у него:

Я белил, румян купил, набелиться б ей велел:

Набелись, моя милая, нарумянься, душа.

Издавна в обязанность жениха вменялось одаривать и невесту, и подружек невесты косметикой и пестрыми ленточками, тесьмой и т. п. В ларце или шкатулке, которую жених через дружку дарил невесте, среди туалетных принадлежностей лежали «белила мыльца духовитого», «частозубая расчесочка» и румяна.

Свет, Митрий Иванович!

Приезжай к нам на девичник,

Что на девичий праздник,

Привези с собой шкатулку,

Что шкатулку дорогую,

Дорогую непростую:

Пятьдесят аршин ленты,

Всем девушкам по ленте,

Красавицам по перчаткам,

И духов, и помадки,

И гребенки, и булавки…

Иногда к свадебным платьям прилагали костяные коробочки для белил и румян, они прикреплялись к костюму.

На Пинеге в состав свадебного ритуала входил обряд «белил», жених давал деньги на белила. Он опускал их в рюмку с вином, откуда невеста доставала их, или давал деньги ей в руку. По этому поводу устраивалось угощение.

Свадебный ритуал также предполагал мытье в бане, где девушки красились.

Во чистой во паруше…

На первом-то окошечке — все мазила румяные,

На втором-то окошечке — все белилечка белые,

А на третьем-то окошечке — моя девья красота…

Хотя есть сведения и о том, что белились и румянились сандальной настойкой до бани, а в бане лишь поддавали пару, чтоб белила и румяна скорее «впарились в лицо».

Русский ученый-этнограф Н. Г. Ордин описал в конце XIX века увиденный им ритуал мытья в бане перед сватаньем: «… Катя с подружкой кончили мытье Тани и подали ей белила и румяна; потом, притворив немного входную дверь, сказали: проходите, кому черед, — впаривать белила да румяна!..

Таня, несмотря на то что без белил и румян была гораздо лучше, по обычаю набелилась свинцовыми белилами и нарумянилась сандальной настойкой с квасцами донельзя. Подружки ее сделали то же и до такой степени поддавали пару, что жар стал едва выносим. Делалось это для того, чтобы белила и румяна лучше и скорее впарились в лицо…»

С водой, умыванием и мылом связаны акты свадебного ритуала в различных областях России. Например, в Псковской губернии в свадебных песнях «мылами» называли румяна и белила. В Архангельской губернии исследователи записали свадебный акт после венца — умывание. Сваха с приговором «на бело умыться, хорошо снарядиться во белые белила, в красные румяна» ставила на стол притирания, и все гости начинали «умываться». Там же был обычай белиться наутро после брачной ночи у колодца, где и девки, и молодые бабы, и ребятишки окачивались колодезной водой.

Этот обряд связывали с северно-русским обычаем обхода дворов под названием «Умойте». Он происходил на рубеже весны — лета, в день Аграфены Купальницы девушек одаривали разными предметами туалета и украшениями.

Обычай краситься во время хороводов и игрищ был не менее широк. В Курской губернии в дни традиционных праздничных танков (хороводы, преимущественно плясового характера) участники, мужчины и женщины, наряжались, и женщины ярко раскрашивали себе лица румянами и белилами, причем косметика наносилась толстым слоем. «Курские губернские ведомости» (№ 78) в 1900 году писали: «Лица девушек… представляли нечто ужасное. Взглянув на них, вы невольно могли подумать, что все они замаскированы. Так они были выбелены и нарумянены. Каждая из тогдашних девушек (и женщин) не то что намазывала, или подкрашивала свое лицо, или гримировала его, нет, на этом, так сказать, основном материале производилась полная операция. Поверхность лица была выбелена тщательным образом, резко оттеняя цвет кожи на шее; на щеках были нарисованы красные пятна — у иной в форме площади круга, у другой они имели овальную форму, у третьей — полосочками и т. д. Раскрашивание лица было обычаем, он держался твердо и неукоснительно».

В 1905 году те же ведомости (№ 88) в статье «Старинные курские хороводы» рассказывали, что «лица хороводниц представляли собой не что иное, как своего рода маски, так они были все выбелены, нарумянены