Капитан подхватил камзол с сумкой, кивнул стражникам, и те, оттащив Сару в клетку, вновь посадили ее под замок.

– Что ж, Сара Картер, твоя жизнь в твоих собственных руках. Времени на признание и покаяние у тебя – до завтрашнего утра. Желаю всем доброй ночи.

С этим он и покинул кораль.

На востоке неспешно занималась заря. Угнездившиеся на краю скального карниза, Лес и Небо с Ручьем свесились вниз, устремив взгляды на деревню индейцев-пекотов. Оказаться замеченными они не желали, а посему оставались невидимыми, но каждый из троицы диких прекрасно знал: шамана такими уловками не проведешь.

Оглядевшись вокруг, Ручей с Небом указали на крутой утес за деревней.

С трудом разглядев в его склоне пещеру, Лес вздрогнул и бросил взгляд на товарищей. О том, какая судьба ждет их, попадись они в лапы демону в обличье шамана, страшно было подумать. Много ли дикого люда осталось на свете, опоссум не знал. Оставалось только надеяться, что паре-другой таких же невеликих, от трех до пяти душ, кучек диких удалось затеряться там и сям на просторах этой земли. Когда-то они перекликались между собой, посылали друг другу негромкие песни, неотличимые от шороха ветра в ушах, и легкие ветры несли их напевы вдаль, на многие-многие лиги. Так было когда-то… но не теперь: услышит шаман, всем им несдобровать.

«Мать Земля, я крепко перед тобой виноват. Перед тобой и перед Отцом. Об одном молю: пусть вина моя не помешает тебе помочь Отцу и спасти дикий люд. Дай мне еще одну-единственную, последнюю возможность искупить грех. Смилуйся, Мать Земля, ведь мы – последние, не бросай же нас на погибель».

Еще раз взглянув на деревню, на снующих среди хижин пекотов, Лес шумно, тяжко вздохнул.

– Готовы? – спросил он.

Готовыми Небо с Ручьем на вид вовсе не казались, однако дружно кивнули.

– Ладно. Вперед.

Небо с Ручьем, сделавшись зримыми, взвились в воздух, устремились вниз, закружились над хижинами пекотов. Не прошло и минуты, как эхо людских воплей зазвенело, отражаясь от склонов окружавших долину скал, однако Лес не удостоил поднявшуюся суматоху и взгляда: сам он замер, не сводя глаз с пещеры.

Увидев духов, выглянувший за порог Мамунаппехт поспешно скрылся в пещере, а минуту спустя вновь вышел наружу, вооруженный мешком и длинным рогатым посохом с сетью вроде паучьей, натянутой между рогов.

Небо с Ручьем, тоже заметившие шамана, метнулись к опушке леса.

Шаман с невероятной ловкостью спустился с отвесной скалы и исчез среди зарослей, устремившись за ними, в погоню.

Не тратя времени даром, Лес со всех ног помчался к пещере. Много ли у него времени? Как знать… Мамунаппехт вполне мог изловить обоих духов сразу же, а мог не поймать их вовсе, однако напрасными надеждами Лес вовсе не обольщался: так ли, иначе, в пещере его ожидает ловушка, и, не сумев спасти Отца, назад он уже не выйдет.

– Хитер ты, демон, хитер, – прошипел Лес, обнажив в свирепой улыбке два ряда крохотных, игольно-острых клыков. – Хитер, спору нет. Но на твои хитрости у нас отыщется пара уловок, тебе еще неизвестных.

Неторопливо взошедшее солнце вновь привело за собою гнетущую удушливую жару. Измученная, изнемогшая, Абита раз за разом теряла сознание и вновь приходила в себя. Идти на убыль не по-осеннему жаркий зной никак не желал. Все вокруг казалось горячечным бредом, кошмарным сном о сводящих мускулы судорогах, боли, жажде и голоде. Время от времени она замечала людей, глазевших на нее из-за изгороди. Как-то раз за оградой кораля мелькнула и злорадная, торжествующая ухмылка Уоллеса, но в самом ли деле он здесь, или просто привиделся Абите в бреду, сказать было нелегко: ведь, кроме него, Абита видела среди зевак и Эдварда, и мать – даже отец не преминул появиться, только Самсон все не приходил, не откликался, сколько его ни зови.

Вдруг прямо в лицо Абите ударило ледяным холодом. Спустя пару секунд она осознала, что ее окатили сквозь прутья ведром воды – чудесной, на диво прохладной воды. Из пересохшего горла сам собой вырвался негромкий стон, и Абита принялась жадно слизывать капли с ладоней, с предплечий, высасывать воду из ворота блузы и прядей волос.

Гаррет, звеня цепью, отпер замок и снял с клетки крышку.

– День у тебя, ведьма, нынче особый, – сообщил он. – Сегодня за тобой, так сказать, главная роль, так что давай уж, не подкачай.

С этим он кивнул Нортону, и великан-стражник, подхватив клетку снизу, перевернул ее.

Кубарем вывалившаяся из клетки, Абита взвыла от боли. Казалось, все сухожилия разом лопнули, оторвались от костей. Упав на бок, она что было сил впилась ногтями в рыхлую землю, стиснула зубы, сдерживая крик.

Там, на земле, ее и оставили, и вскоре Абита, с великим трудом сев, принялась мало-помалу разминать одеревеневшую шею и спину. Ног она больше не чувствовала и шевельнуть ими наверняка не могла. Растирая затекшие икры, распрямляя колени, Абита совсем выбилась из сил.

Около полудня к коралю один за другим потянулись жители Саттона – мужчины, женщины, дети. Не прошло и четверти часа, как у изгороди не осталось ни одного свободного местечка. Не считая пары детишек, со смехом резвившихся за оградой, сошедшиеся разговаривали меж собою вполголоса и с нетерпением, в предвкушении нового зрелища, таращились на Абиту – беспомощную, сидящую в грязном тряпье посреди кораля, на глазах всей деревни.

Вошедший в ворота капитан Мур наскоро оглядел кораль и караульных. Под взглядом Абиты один из стражников проверил приготовленную для нее веревку, ухватившись за петлю и подтянувшись кверху, чтоб поглядеть, выдержит ли веревка его тяжесть. Веревка выдержала.

Напротив виселицы поставили принесенный в кораль стол с парой кресел. Еще одно кресло установили под веревочной петлей.

Затем Гаррет с Нортоном вытащили из клетки Сару. На ее блузе обильно темнели пятна запекшейся крови. Взглянув в глаза Сары, Абита не обнаружила в них ничего, кроме все той же безысходной тоски. Стражники проволокли ее через кораль и усадили в кресло. Не глядя, не желая глядеть на петлю, Сара опустила взгляд под ноги.

– Дорогу! – крикнул кто-то за изгородью.

Толпа у ворот раздалась в стороны, стражники со всех ног бросились отворять ворота, и в кораль важно, неторопливо вошел судья Уотсон с Библией в руках. Пухлые, раскрасневшиеся, его щеки блестели от пота. Следом за ним появились преподобный Коллинз с преподобным Смитом, а вот преподобного Картера Абита так и не дождалась.

Судья отвел капитана в сторонку, подальше от проповедников, и заговорил с ним – негромко, однако кое-что Абита расслышать смогла.

– Не признается? – спросил судья.