Отраженный от воды свет сместился, и лицо Афины исчезло. Она стала златокудрой Афродитой; величественной Герой; Артемидой, сияющей, словно луна; Гестией с покрывалом на лице, которая светилась, как горячая зола; Деметрой в венце из колосьев пшеницы; снова Афиной. Она была слишком прекрасна. Диана жалела, что у нее нет глаз и она не может отвернуться.

«Мы создали Темискиру как убежище для амазонок и под личиной Оракула продолжаем присматривать за своими дочерьми.

Тебе пора вернуться домой, Диана, и занять законное место среди сестер. Ты храбро сражалась, защищая невинных. Ты погибла с честью. И в последний миг своей жизни ты воззвала ко мне».

Оракул поднялась на ноги, и Диана увидела, как меняется ее облик: воительница, жена, женщина у ткацкого станка, лучница с натянутым луком.

«Иди, дочь Земли, и переродись так же, как перерождались твои сестры, и обрети силу, которая тебе причитается. Приближается война, и ты должна помочь своему народу к ней подготовиться. Сегодня ты заслужила себе место среди рожденных в битве».

Рожденная в битве. Диана мечтала услышать эти слова всю свою жизнь. «Я – амазонка».

Неужели она действительно может вернуться на Темискиру? Сражаться в близящейся войне плечом к плечу с сестрами? Совет никогда ей этого не позволит. Она нарушила самые непреложные из законов острова.

«Они об этом не узнают, – сказала Оракул. – Они даже не поймут, что ты покидала остров. Иди, Диана. Возвращайся домой».

Домой. Образы один за другим возникали у нее в сознании. Цветы желтого жасмина, увивающие окно ее спальни. Кипящая жизнью дворцовая кухня. Огромные деревья в лесах, которые они с Мейв изучали долгими часами. Скалистый северный берег с потайными бухтами. Утесы, которые она знала, как никто другой, с которых она услышала крик Алии о помощи.

Алия. Которой она дала клятву. «Пока я дышу, враги твои не будут знать покоя. Пока я живу, твой бой – мой бой». Эта нерушимая клятва связывала их, как золотое лассо.

Диана подумала о Бэне, который с таким хладнокровием управлял самолетом и схватился с нападавшими, хотя знал, что они лучше вооружены; о родителях Алии, которые пытались сделать мир лучше. Она подумала о том, как они с Ним сцепились мизинцами, как Тео поднял меч, хотя понятия не имел, как с ним обращаться. Амазонки были ее народом, но ее народом стали и эти люди. Она должна найти способ их защитить.

Эти люди, эти смертные – хрупкие, глупые, отважные до безрассудства – заслуживали шанса жить в мире. Еще не поздно. Солнце еще не село.

«Дочь Земли, – сказала Афина. – Мы видим в тебе надежду. Но это невозможно».

«Пожалуйста, – попросила Диана. – Позвольте мне остаться».

«Нет», – жестко ответила богиня.

Но с первой своей встречи с Алией Диана только и делала, что отказывалась поступать так, как ей говорят. Так зачем начинать сейчас?

«Дайте мне еще один шанс, – взмолилась она. О чем она просила? Какую плату потребуют с нее боги? – Дайте Тео и Ним еще один шанс».

«Это невозможно. Их время закончилось».

«Вы же богини, – сказала Диана, собрав все свое мужество. – Вы решаете, что возможно, а что нет».

«Ты торгуешься за жизни смертных? – На этот раз голос был другим, звонким, как охотничий рог. – Почему?»

«Это мои воины, – сказала Диана. – Я не смогу победить в этой битве одна».

«Эти люди – твои воины?» – спросил тот же звонкий, холодный голос, и веселье прокатилось по нему, как лунная рябь по воде.

Заговорил другой голос, нежный, как лира: «Если девочка хочет сделать глупый выбор, она далеко не первая».

«Что ж, – сказал еще один голос, – раз уж мы решили торговаться, давайте озвучим условия. Что ты можешь нам предложить, дочь Земли?»

Ничего. У нее нет ничего, что она могла бы обменять на жизни своих друзей. Ни ценностей, ни клятв, ни достойной жертвы. Хотя это не вполне правда, не так ли? У нее был дар, который ей только что вручили. Она могла предложить им свою жизнь, свое собственное будущее.

«Подумай, дочь Земли, – сказала Оракул, на этот раз снова воительница в золотом шлеме. – Подумай, от чего отказываешься ради этих смертных, этих хрупких, невозможных созданий».

Но Диане не нужно было думать дважды.

«Я предлагаю вам свою жизнь – жизнь амазонки. Если я не смогу предотвратить эту войну, если я умру от руки Джейсона, я откажусь от права вернуться на остров».

«Ты согласна будешь умереть навсегда?» – спросила Оракул.

«Да».

Голоса слились в хор: тысяча языков, тысяча богинь, все божественные сущности, что доверили своих дочерей мирным берегам Темискиры, все, кто знал, что принесет с собой война.

А потом Оракул вдруг замолчала. Богини обсуждали сделку между собой, и Диане оставалось только ждать. Прошла вечность. Или одно мгновение.

Афина заговорила, и Диана услышала в ее голосе гордость и тревогу.

«Мы ответим на твои мольбы. Ты и твои друзья получите второй шанс. Стремись к победе, и если ты достигнешь ее, то сможешь вернуться к своим сестрам как истинная амазонка. Но помни, дочь Земли: ты поставила на карту свой последний шанс».

На этих словах Диана вздрогнула от страха. Боги не занимаются благотворительностью. За все нужно платить.

«Вот наши условия: если ты погибнешь в мире людей во второй раз, то отправишься в царство мертвых, как все смертные. Ты больше никогда не увидишь берега Темискиры, мать и сестер. – Афина помолчала. – Ты понимаешь это, Диана? Твоя жизнь завершится. Пути назад не будет. Мы не станем за тебя заступаться. Не взывай к нам, моля о милосердии».

Диана представила, как изгнанная Несса стоит на берегу без доспехов, а вокруг нее дрожит земля и завывает ветер. Она вспомнила слова поэта: «Что остается сказать о ее муках? Лишь то, что они длились недолго».

Диана сделала выбор, еще когда прыгнула со скалы в море. Ее мать и сестры отвернулись от мира людей, чтобы построить свой безмятежный мир. «Их работа закончена, – подумала она. – Но моя только начинается».

«Это мой бой, – сказала она Оракулу. – Позвольте мне его принять».

Воздух расколол раскат грома.

Диана задохнулась: в сердце, отдаваясь в уши, ревела буря, тело наполнялось кровью, а легкие – воздухом. Она распахнула глаза. Увидела серую воду, камыши. Она сделала вдох, и в ноздри хлынула вода. Она снова почувствовала руки и ноги, с трудом перевернулась и села, давясь кашлем.

Воздух вокруг словно трещал от электричества.

Деметра подняла руку, и камыш вдоль берега потянулся вверх, закрывая их от чужих глаз.