— Сыграй еще, — попросила она тихим голосом, вкотором звенел ручеек. — Я никогда еще не слыхала, чтобы так чародейскииграли.

— Да уж, — пробормотал он, рассматривая ее во всеглаза. — Так, учусь еще…

— Учишься? Очень хорошим песням учишься.

— Где там, — он поспешно отвел взгляд, ибо женщинаглубоко вздохнула, полные молочно-белые груди едва не выпали из низкого вырезасарафана. — Это я так… сам складываю.

— Сам? — повторила она удивленно. Глазарасширились, рот приоткрылся. — То-то гляжу, отродясь не слыхивала… Аслышать довелось многое.

Она медленно встала, величаво подошла к нему ближе, села насоседний камень. Таргитай поспешно поднес сопилку к губам. Мрак возводилнапраслину, он никогда с девками не был удал, это все песни, которые играл дажене для девок, а просто потому, что не мог не играть. И сейчас заиграл весенниехороводные, плясовые — что еще может хотеть эта молодуха? — но таких песенраз-два и обчелся, так что перешел на грустные о своем родном Лесе, о великойРеке, что оказалась крохотной лесной речушкой, о могучем Мраке, который пошелза ним, непутевым лодырем, в изгнание. Пел о любви, которой у них троих теперьне будет, ибо их удел — вечная пыль странствий на сапогах!

Когда губы онемели, а горло начало издавать звуки, похожиена собачий кашель, женщина проговорила медленно и печально:

— Я даже не знала, что песнями можно творить такое…

Громадные глаза блестели, удерживая целые озера слез, нащеках блестели мокрые дорожки, но губы странно и печально улыбались.

— Не плачь! — вскрикнул Таргитай. — Я…разобью сопилку! Не плачь, это всего лишь песня. Это я придумал. На самом делевсе хорошо.

Женщина медленно покачала головой. Ее губы продолжалиулыбаться, глаза потеплели:

— Жизнь — всего лишь жизнь, блеклая тень песен. А песни— настоящее… Кто ты, играющий так чародейски?

Ее голос был мягким, как шерсть новорожденного рысенка.Глаза смотрели грустно, однако женщина сидела спокойно — одна, рядом снезнакомым парнем, простоволосая, в сарафане с низким вырезом и короткимподолом. У нее было нежное лицо, не видевшее жгучих лучей солнца, нежные руки,не знавшие тяжелой работы, крупная высокая грудь и широкие бедра, но на пояс ейподошел бы браслет, который Таргитай носил на предплечье.

— Я Таргитай, — ответил он взамешательстве. — Меня турнули из родной деревни. Я лентяй, ничего не умеюделать. Да и не хочу, если честно. Со мной изгнали молодого волхва Олега, он непомнил заклинаний, путался в обрядах… С нами пошел могучий охотник Мрак.

— По своей воле? — не поверила она.

— Да. Я отговаривал, клянусь! Он стал изгоем по своейволе. Он заботится о нас! Если бы не Мрак…

Она внимательно посмотрела в его смущенное лицо, медленнокивнула. Таргитай рассматривал ее то украдкой, то во все глаза, наконец неутерпел:

— А кто ты? Здесь дикий край, не место для молодойдевки. Правда, с меня защита слабая, но лучше такая, чем никакой! Ты попала сразбитого плота? Мне это знакомо… Утром отплываем дальше, тебя возьмем с собой.

Она внимательно заглянула ему в глаза, словно читала в душе.Ее полные сочные губы раздвинулись в загадочной улыбке:

— Спасибо на добром слове. Я живу здесь давно, добрыймолодец.

— Одна?

— Враг мне не страшен. Хочешь взглянуть на мое жилище?

Таргитай пробормотал в великом смущении:

— Для мужчины плохо быть любопытным, но я такой слабак…что уже и не борюсь с собой.

Она поднялась, подала ему руку. Таргитая опалило жаром. Еепальцы были тонкие, как ивовые прутики, очень нежные, прохладные, словно онопустил руку в бегущий по равнине ручеек.

Они сделали всего несколько шагов, когда подошли кприземистой скале. От кучки деревьев еще доносился стук секиры, на другом концеострова что-то кричал Олег, похоже — звал ужинать.

В самом низу скалы темнел вход. Таргитай решил, что придетсяопускаться на четвереньки, но вход странным образом стал больше, они рука обруку шагнули в темноту. Он успел дважды стукнуться головой, под ногами хрустелирыбьи кости, панцири раков, как вдруг впереди забрезжил свет.

Таинственная хозяйка ввела Таргитая в просторную пещеру,залитую мертвенно-зеленоватым светом. Сердце Таргитая дрогнуло от жалости, онсказал быстро:

— Бедненькая, как же тебе пришлось здесь мучиться…Ничего, теперь все кончилось. Хочешь, я хворосту принесу? Разожжем костер,согреешься. Ты ж прозябла здесь. В такой сырости захворать недолго!

Она даже отшатнулась с удивлением. В крупных зеленых глазахразгоралось удивительное зеленое пламя. Она вдруг расхохоталась, в тускломсвете блеснули ровные красивые зубы:

— Спасибо, Таргитай! Ты удивительный. Никто обо мне ещене заботился.

Таргитай стоял столбом. Она вдруг зябко передернула плечами,сказала внезапно изменившимся голосом:

— В самом деле становится зябко… Ты великий чародей,Таргитай! Нет, костра не надо. Обними меня крепко-крепко. У тебя должны бытьнежные руки и огненное сердце.

Когда он выбрался из зеленой пещеры, в глаза ударил яркийсолнечный свет. Сзади скрипнул песок под сдвигающимися глыбами, что закрыливыход. Солнце уже зажгло облака, золотило верхушки деревьев. Огненные лучискользили по острову, трава вспыхивала зелеными искрами.

Олег встретил его бледный от ярости.

— Где ты… был? — заорал он бешено. Его трясло, онзаикался, брызгал слюной. — Мы ночь не спали, искали!.. Мрак и сейчасбегает, каждый камешек уже перевернул, в мышиные норки заглядывает!

Таргитай виновато развел руками:

— Сам не знаю, что стряслось… Задремал на бережку, чтоли?

Земля дрожала, от рощицы бежал Мрак, тяжелый и грозный, кактур. На поясе блестели швыряльные ножи, из-за плеча высовывалась ручка тяжелойсекиры. Мрак был изнурен, лицо перекошено. Глаза налились кровью, под нимивисели темные мешки. Он похудел за ночь, на суставах пламенели кровавыессадины, а пальцы стали черными, словно оборотень раскапывал землю голымируками.

— Где ты был? — гаркнул Мрак страшным голосом.

Олег вскочил навстречу, сорвал с перекладины котел спарующей кашей:

— Мрак, я твой любимый кулеш сварил! Со старым салом,что Конан дал. Давай поедим, а за едой он все расскажет.

Мрак сердито сверкнул глазами, в горле словно прокатилисьтяжелые глыбы. Он тяжело дышал, широкая грудь часто вздымалась. Не говоря нислова, он сел к костру, взял ложку. Олег, пританцовывая, торопливо снял крышку,ароматный пар вырвался на волю. У Таргитая защипало в носу. Мрак заворчал, ноего ложка умело прошлась по краям, снимая остывающую кашу.