Когорты начали выходить на берег, когда под рев воинских труб полки Блора зашагали навстречу. Будто напоказ, шеренги маршировали в ногу, показывая давно отработанное мастерство. Никакого сравнения с выбирающимися им навстречу окоченевшими, едва держащими оружие имперскими когортами. Многие вовсе появлялись в полной растерянности, потеряв свои десятки, а кое-кто и обронив оружие.

Удар оказался сродни лучшим образцам, тем более что организованного сопротивления не вышло. Копья сталкивали перешедших брод обратно в реку, валя на берегу и в воду десятками. С каждым слитным шагом надвигающейся грозной фаланги под мерный стук барабанов пространства для маневра на покрытом телами и кровью берегу оставалось все меньше. Под напором колющих длинными остриями уже форсировавшие препятствие когорты невольно пятились назад. Уже не рвались прорвать чужой строй и победить. Даже офицеры вынужденно спасали жизни, пытаясь выйти из-под железного напора.

Навстречу им с противоположного берега двигались новые отряды, и практически в середине брода два потока столкнулись, мешая и без того расстроенные ряды и подразделения. Более того, в воду вступали все новые сотни, а с вожделенного берега через спины фаланги продолжали сыпаться стрелы, безошибочно собирая кровавые жертвы. В данном столпотворении просто невозможно было не угодить хоть в какую-то цель. Слишком много народу собралось на не очень крупном участке.

– Зачем этот здесь? – с недоумением потребовал Возмездие.

Маленький полненький человек с абсолютно лысой головой, сидя прямо на земле впереди Блора, зачарованно смотрел на малоприятное зрелище бойни. Вид с холма открывался прекрасный. Все видно в мельчайших подробностях.

– Он записывает происходящее.

– Зачем?

– Для не видящих своими глазами. Те, кто не присутствовал, даже через многие годы будут точно знать подробности.

– Зачем?

Ну да, вразумительно объяснить, зачем нужны летописи и почему Жаклин навязала своего старого учителя, которому в его возрасте положено сидеть у теплой печки, а не ходить в походы, – та еще задача. Он и сам не очень понимал. Не особо мешает и назойливости не проявляет. А что ходит и всех расспрашивает о давно прошедших сражениях и внедряемых законах, – хуже не будет. Стыдиться ему нечего.

– Людям интересны деяния их предков, – беспомощно ответил Блор, мысленно перебрав остальные варианты и найдя данный самым подходящим.

– Но ведь он пишет не для тебя!

– Это как? – не сообразил Блор.

– Правильно излагая события, надо подчеркивать силу, удачливость и храбрость Повелителя и многочисленность врага. Заодно тупость и трусость. Их было в несколько раз больше, и ты шел в первых рядах, лично уничтожая нападающих десятками.

Надо все же взять и просмотреть его рукопись, подумал Блор. А то действительно напишет про полмиллиона мной лично убитых. Не то чтобы жалко, но ведь не будет веры и в других местах. Однажды совравшему кто согласится доверять?

– Все же не все кругом дураки, и здесь много умеющих читать. Смеяться станут.

– А плевать, – заверил Возмездие. – Если правильно сложить песню, ее станут петь веками. Удачно изобразив величие, заставишь верить и дальние поколения.

– Да ты мудрец!

– И чем страшнее и жутче деяния, тем дольше помнить станут. Разве знают про Хозяина Недр, каким он был? Что любил есть, как валять самок, или про чертежи, по которым создавались дворцы? Как судил жалобщиков и считался справедливейшим из арбитров? А это было! – в его тоне определенно прозвучала гордость. Впервые за все годы Возмездие сам упомянул бывшего Повелителя. Выходит, реально заинтересовался. – Люди помнят только конечную гибель тысяч жителей долины. Причем неправильно. Как обделались тогда, так и столетия спустя легенда живет.

– Вот, сам говоришь, не знают подробностей. А Граверо изложит.

– А что он знает? С прошлого года с нами, а сам писал и раньше. Все с пачкающей стены совещался. Письма калякал.

Ага, похоже, мне закладывают учителя со всеми потрохами. Ну приблизительно так я и думал. Жанель рисует, Граверо пишет, и все про меня. Почему бы не обмениваться впечатлениями. Мне от этого плохо? Конечно, нет. Вот проконтролировать текст, да и выяснить про очередные фрески – не мешало бы. Ай, ай, поймал он мысль. А Жаклин в этом тоже наверняка поучаствовала.

– Так для потомка же твоего и старается, – заверил Возмездие, несколько удивленный, что только сейчас до Повелителя дошло.

Вдалеке запели кавалерийские трубы, и знакомо зазвучал гул тысяч копыт. В атаку с тыла пошла кавалерия. На холме радостно закричали. Никто не мог гарантировать своевременного подхода конницы. Когда войска на марше, не помогут ни почтовые голуби, ни опытные маги. Нормально положение не обсудишь и дату не назовешь. Дороги и так мешают движению, а проскочить мимо чужих разведчиков не всегда удастся. Теперь вырваться у имперцев шансов ни малейших. Для них настал последний день.

Закованные в доспехи кавалеристы обрушились на тыл врага, окончательно уничтожая все надежды. Перестроиться те не успевали при всем желании, только множество обозных телег, застрявших в грязи, неожиданно помешали расколоть войско на две половины. Над рекой повис страшный гул, когда бронированный клин врезался в пехотные когорты, еще находящиеся на той стороне, и скинул их в реку. Столпотворение стало окончательно жутким. Немногие пытающиеся сохранить строй и слушавшиеся команд своими же товарищами были опрокинуты.

Воины гибли под ногами однополчан, другие валились от выпускаемых стрел легкой конницы, крутящейся на берегу. Выхода не было, и начавшаяся как обычное сражение битва превратилась в бойню. Даже бросив все, бежать некуда, а находиться в ледяной воде – тоже неминуемая смерть.

– Ну и я, естественно, – невозмутимо продолжал Возмездие.

Его меньше всего волновало происходящее внизу. Угрозы для него лично нет, команды лезть в хаос не прозвучит. Уж поведение своего Повелителя он изучил неплохо. А раз так, пусть человеки сводят счеты как им угодно. Глупцы. Столько мяса бессмысленно пропадает. А ведь это удобно. Убил врага – съел. Не надо искать дополнительных источников снабжения. Армия, поедающая своих врагов, более мобильна за счет отсутствия лишнего груза и заметно сильнее мотивирована. Жрать захочешь – непременно в бой помчишься.

– Обо мне обязан рассказать в самых красивых выражениях.

– А, так тебя занимает отсутствие в его буковках личных подвигов?

– Разве я не первый рядом с Повелителем? – он почти обиделся. – Разве я не должен попасть в эти твои книги и прославится навеки? Мало ли убил твоих врагов?

– Лучше бы их было действительно меньше.

– Никто и никогда не уступит место, потому что его попросят. Всегда надо показать зубы. И зря ты не уничтожаешь всех, посмевших сопротивляться.