их замки. Но, поскольку я тут был ни при чем, я даже не стал интересоваться этой проблемой. В конце концов, моего замка там не было.

Каскадер был сегодня все такой же угрюмый и бледный, хотя я вот вчера загорел на солнце так, что маме пришлось намазать меня кремом. Каскадер же, казалось, вообще не загорал. Везет же, подумал я, меньше проблем с зудящими плечами и носом.

Мы отправились на наш форт в кустах акаций, но оказалось, что и его тоже разрушили.

Тут к нам подошли мальчишки во главе с Сашей Петровым.

Саша спросил у меня, я ли разрушил их замки, я сказал, что нет, что у нас у самих форт сломали.

Он сказал, что мой форт – говно по сравнению с их замками, и толкнул меня в грудь так сильно, что я упал на задницу и порвал шорты. Все засмеялись надо мной, а Каскадер, который еще не знал, что он Каскадер, сказал Саше, что он козел вонючий. Но Саша вообще не обратил внимания на моего друга и ушел вместе с остальными.

Я предложил Косте пойти делать новый форт за сарайками, что за соседним домом, около болота. Но Костя сразу отказался. На вопрос почему он ответил, что мама строго-настрого запретила ему туда ходить.

И мы остались во дворе. Я рассказал идею про позывные, и Каскадер сразу принял свой позывной, как родное имя. Так мы и играли, бегали друг за другом, стреляли, догоняли, искали преступников.

На следующий день мы также с Каскадером играли отдельно от остальных, но только в тот день Саши Петрова не было. Потом ко мне подошел один из мальчишек и предложил присоединиться к ним в песочнице, мол, Саши нет, они все не против и у меня очень крутой робот. Я сказал, что это не робот, а Киборг-Пила. Каскадер, услышав предложение поиграть, отошел в сторону, видимо, его обидело, что ему не предложили. Тогда я спросил, можно ли Каскадеру присоединиться к нам на белом лимузине?

Мальчик спросил меня, кто такой Каскадер. Я сказал, что это Костя, который тут вечно играет в стороне, он тоже клево умеет играть. А мальчик сказал: «Приводи, посмотрим». И убежал.

Каскадер сказал, что не хочет идти играть с мальчишками, потому что они злые, и отошел в самый конец двора, где стояла карусель, которую пару дней назад сломали пьяные мужики и оттащили в сторону, чтобы она не мешала детям.

Но мне очень хотелось в песочницу, и я пошел играть в роботов с мальчиками. Но уже через несколько минут, когда я спросил, кого как зовут, я понял, что здесь у всех имена разные и придумывать позывной, наверное, никто не захочет. Да и скучно было с ними немного. Поэтому я вернулся к Каскадеру.

Он обрадовался и сказал, что даже согласен пойти на болото строить шалаш.

И мы отправились.

Что было большой ошибкой.

Мы построили шалаш около дерева, сразу за гаражами рядом с болотом. Здесь пахло лягушками и тиной, но было тихо, спокойно, и можно было устраивать любые игры. Мы обкидывались камышами, ловили лягушек и головастиков, потом отпускали их в луже около шалаша, сделав собственный аквариум, возились в тине в поисках сокровищ (нашли пару пустых банок из-под краски) и заметили старый плот, который зарос мхом и находился в трех метрах от берега, и мы никак не могли до него достать.

Вечером мы отправились по домам, и Каскадер опять погрустнел. Я проводил его до подъезда и услышал, как в подъезде на втором этаже открылась дверь. Сверху донесся строгий и холодный голос матери. Она звала Костю. Видимо, он ей не сказал, что теперь его надо называть Каскадер, чтобы нас не перепутать.

Дома я рассказал родителям, что мой друг Каскадер живет в доме напротив, в последнем подъезде, на втором этаже, и что у его мамы такой строгий голос, что, наверное, она работает воспитательницей в детском саду.

В тот момент мама побледнела, прямо как Костя, и испуганно посмотрела на папу. Он выглядел настороженным, но ничего не сказал, лишь только еще раз переспросил, где живет Каскадер.

Вечером я подслушал их разговор в спальне, когда ходил на кухню налить воды. После чего не мог уснуть, пока фонари на улице не выключили.

Мама сказала:

– Ты слышал, что он сказал?

Папа ответил:

– Да, дорогая, я слышал и, честно говоря, ушам своим не поверил.

– Откуда он может знать? И зачем он рассказывает такие истории? Нас хочет напугать?

– Ну во-первых, узнать он мог от мальчишек во дворе. Мальчишки в его возрасте любят всякие страшилки рассказывать, особенно которые произошли на самом деле. А во-вторых, у детей часто бывают воображаемые друзья.

– Воображаемые друзья, которые пропали пятнадцать лет назад? – воскликнула мама.

– Мы не можем быть уверены…

– Нет, можем! Он назвал его имя, и дом, и подъезд, и этаж! И вообще, сколько раз ты видел этого мальчика? Сколько раз ты видел, как наш сын играет с ним?

– Я его не видел, – сказал папа через несколько секунд.

– Вот и я не видела.

Они еще что-то обсуждали, но перешли на шепот, и я ничего не услышал.

После этого я убежал в свою комнату и спрятался под одеяло. Я не спал всю ночь и обдумывал слова мамы. Шторы на окнах еще не были повешены, так как в моей комнате ремонт еще не доделали, и я смотрел на фонарь за окном, вокруг которого летали мотыльки. Тени от них мелькали перед моими глазами, и я как загипнотизированный смотрел на них.

Я думал о Косте.

Мама сказала, что он пропал. Но как он мог пропасть, думал я, если я его видел. Вчера видел, сегодня видел. Может быть, он прячется от всех? Может, он поэтому и играет в стороне от других, потому что не хочет с ними дружить, а все думают, что он пропал.

«А может, он призрак?» – подумал я.

Я вспомнил его бледность, как никто не обращал на него внимания,