И раз уж по правилам игры он должен выбрать меньшее из зол, значит, нужно изменить правила, пересчитать карты. Если потребуется – дойти до неба, до того, кто контролирует всю эту бесконечно большую программу, от которой зависит судьба каждого человека. А если выяснится, что никого там нет, и программа работает сама по себе – что ж, придется занять вакантное место и проследить, чтобы все шло правильно, по-честному.

Конечно, это непростая задача. Возможно, невыполнимая. Например, в случае с тем же Андреем все-таки приходится решать за него. Либо курсант продолжает нести службу, даже не догадываясь о том, что произошло с ним в предыдущей сдаче карт, не нарвется на крупные неприятности по службе, не окажется в параллельном мире, не влюбится в девушку-партизанку Олесю и не погибнет в конце концов в неравной схватке с фашистами. Либо узнает правду и сам выберет, как поступить.

А собственно, и выбора-то никакого нет. Не сможет же Андрей спокойно подшивать воротнички и зубрить устав караульной службы, зная, что где-то невообразимо далеко, а в сущности – совсем рядом, убивают его любимую. И, разумеется, Кротков с Базовым, это понимают. Но принимают решение, исходя не из того, как удобнее им, а из того, как сами поступили бы на месте Андрея. А тот словно бы принимает у них эстафету и раскрывает карты не только Олесе, что было необходимо, неизбежно, потому что иначе девушка попросту не узнала бы его, не вспомнила, но и остальным партизанам. И не факт, что это правильный выход. Ведь среди них находится и комиссар, для которого приказ партии выше, чем справедливость. И неизвестно еще, как он воспользуется полученными сведениями. То есть догадаться можно, но как-то не хочется. И возможно, мы бы на месте Андрея придумали бы что-то другое. Но тот Бутченко в той ситуации иначе поступить не мог, и у автора хватило мудрости не мешать своему герою.

Увы, для остальных админов это не аксиома. Не только милиционер Илья и таинственный Семен Петрович, но и Катерина с Сергеем не считают юнитов людьми и не считаются с их мнениями, а порой и жизнями. Да, даже Сергей не настолько чист в своих помыслах, как, скорее всего, сам полагает. Из мелочного желания хоть как-то унизить бывшего мужа Кати – человека, безусловно, не высоких нравственных качеств, но физически явно превосходящего своего соперника, – он придает компьютерному персонажу внешние черты Ильи. И получает искреннее удовольствие, командуя «бывшим», слыша, как тот почтительно именует его «хозяином». В итоге эта невинная шалость выходит Сергею боком, и не ему одному. Правда, есть подозрение, что управление программой у него все равно бы перехватили, так что мораль получается несколько притянутой за уши. И, по-видимому, притянутой не автором, а вашим покорным слугой. Но, тем не менее, не плюй в виртуальность, сам туда попадешь.

А ведь, прошу прощения, литература – это та же виртуальность. После прочтения романа Игоря Абакумова такая аналогия как-то сама напрашивается. В сущности, что такое текст книги, если не программа, заставляющая оживать, говорить, чувствовать и действовать несуществующие в реальности персонажи? Может быть, программа и не чисто игровая, но в любом случае с четко выраженной развлекательной функцией.

Правда, без обратной связи. Без возможности выйти из игры, чтобы потом пройти ее заново, избегая прежних ошибок. Одноразовая, одним словом. Крайне редко, только действительно великие книги можно во второй раз прочесть иначе, чем в первый. Разве что спустя двадцать лет. Вероятно, с развитием информационных технологий что-то изменится, появятся какие-то дополнительные возможности, расширяющие контакт автора с читателем. Но это уже будет не совсем литература. Без осознания неповторимости, уникальности переживаемого ощущения она многое потеряет. Но пока такой связи нет. И тем ответственнее работа писателя-программиста, по совместительству исполняющего и роль админа. Он не только конструирует сам мир, создает персонажи, но и время от времени меняет настройки, дает новые вводные. Он сам играет вместе с читателем. В нашем случае это особенно заметно.

Однако автор играет с нами не в наперстки – кручу, верчу, запутать хочу. Нет, скорее уж в матрешки. Как только вам показалось, что вы поняли, о чем дальше пойдет речь, в контурах сюжета появляется трещина, он на ваших глазах раскалывается, и на свет появляется новый сюжет, чем-то похожий на старшего брата, но определенно другой. Которого вскоре ожидает та же участь, стоит автору решить, что читатель уже наигрался. И следует признать, что выбирает точку перехода наш админ почти безошибочно. Ну, может быть, в самом конце уже не ощущаешь былой новизны и неожиданности превращений.

Или это просто глаза устали от беспрерывного мелькания уровней реальности и временных пластов. Но тут уж ничего не поделаешь – раз уж в нашем мире время перестало быть непрерывным, размеренным и однонаправленным потоком, раз уж сам мир разделился на множество ветвей вероятности, то иначе и быть не может. Тяжело, но придется привыкать. Наверное, нашим далеким предкам тоже нелегко было свыкнуться с мыслью о том, что земля не стоит на трех китах, а звезды не прибиты к небесному своду серебряными гвоздями. Но ведь пережили же они этот переворот в сознании. И мы как-нибудь переживем.

Тем более, что автор нам все равно ничем помочь не может, не считает себя вправе вмешиваться в ход событий. Приходится еще раз отмечать, как осторожно, взвешенно и тактично он пользуется правами админа. Не заставляет героев делать то, что они по своей воле никогда бы не сделали. Это сразу бы бросилось в глаза, даже если никто из персонажей однажды не заявит, подобно юниту-координатору: «Я не считаю целесообразным выполнять это ваше распоряжение. Конец связи». И книга захлопнулась бы задолго до последней страницы.

Кстати, автор не только героям предоставляет свободу выбора, читателям – тоже. Даже в финале он никому не навязывает четких, однозначных ответов, позволяя каждому дорисовать собственную картину мира. Мне, например, показалось, что герои так и не добрались до «мап-ноль», материнского мира. Иначе люди не отключались бы от розетки по неразборчивому сигналу из телефонной трубки. А Кротков не смог бы так легко и быстро, к тому же не совсем понятным способом, одолеть великого и ужасного Семена Петровича. И когда я поделился своими соображениями с автором, он, живой, а не воображаемый, не стал меня разубеждать. В параллельных мирах может существовать бесконечное множество разных, но одинаково правильных мнений об одном и том же объекте.

Единственное, в чем автор и не собирался щадить читателя, – это глубина и острота впечатлений, сопереживания героям. Тут уже каждый получает по полной программе. Особенно в трагических сценах. Пусть происходят они в виртуальном мире, но страшно становится по-настоящему. И когда чувствуешь беспомощность человека перед стихийным бедствием, как при прорыве зеленой отравы в тоннели ленинградского метро и на улицы города. И когда видишь, как обывательское равнодушие, лень, элементарная небрежность причиняют нестерпимую боль другим людям, как это вышло в больничных эпизодах. Но все это делается не для того, чтобы просто испугать нас. Нет, нам еще раз напоминают, что боль везде остается болью, а подлость – подлостью, пусть даже она мелькнет на страницах всего один раз. Но мы обязаны ее разглядеть, чтобы не пропустить и в жизни. Или даже не пропустить в жизнь.