– Что с ним сделается, в труху, что ли, рассыплется?

– И впрямь, – согласился я. В трубке предупреждающе пикнуло, и я затушил сигарету в снегу. – Папа, телефон садится. Я еду.

Поймать машину оказалось непросто. Никто не хотел останавливаться перед мостом да еще ради грязного молодого парня в летней одежде и куртке с чужого плеча. Наконец притормозила раздолбанная «шестерка», типичное московское «шахид-такси».

– Мне в Перово… – открывая дверь, сказал я.

– А! Садись, дорогой! – Водитель вдруг заулыбался мне. И я вспомнил, что именно с ним меньше недели назад мотался по городу, пытаясь найти хоть какие-то свидетельства своего существования.

– Спасибо. – Я сел. И крепко задумался. Мои подъемные тоже остались не в этом мире. – Слушай… такие дела…

– Денег нет?

– Угу, – пробормотал я. – Нет, как доедем, я у родителей возьму…

– Не надо у родителей, нехорошо это – взрослому человеку у родителей деньги просить, – ответил кавказец. – Когда будут – отдашь.

– Как отдам?

– Два раза вместе ехали, поедешь и в третий.

Я откинулся на продавленное сиденье и тупо, безучастно смотрел, как водитель, нахально перестраиваясь из крайнего ряда, заворачивает на третье кольцо. Потом спрятал руки в карманы Котиной куртки.

В левом нашелся бумажник, который я беззастенчиво открыл, после чего сказал водителю:

– Тревога была ложная. Деньги есть.

Если он что-то и заподозрил, то озвучивать свои мысли не стал.

А в другом кармане я нашел Котин мобильник.

С любопытством пролистал адресную книгу – некоторые имена были мне знакомы, другие – нет. На фамилии Мельников я остановился. Поразмыслил – и набрал номер.

– Слушаю, – вежливым, но нетерпеливым голосом серьезного, занятого человека отозвался писатель-фантаст.

– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, – сказал я. – Это вам звонит Кирилл Максимов, приятель Кот… Константина Чагина. Помните, мы заходили к вам неделю назад? Я с его телефона звоню.

– Э… да, да, помню. – Голос писателя чуть утратил официозность. – Вы тот молодой человек, что рассказал историю… хм… И как сейчас ваши дела? Вас узнают?

– Вы правильно поняли, это сюжет фантастического романа, который я хочу написать, – быстро сказал я. – Извините, что я это так представил, как реальную историю. Мне сразу стало ясно, что вы меня раскусили.

– Ну, молодой человек, если бы вы с мое посочиняли историй… – довольно рассмеялся писатель. – Что ж, пишите! Мне любопытно, как вы выкрутитесь. А скажите, вот с паспортом…

– Химикалии, – сказал я. – Я химией в школе увлекался.

– Ага, – с глубочайшим удовлетворением произнес Мельников. – И это я понял правильно. Вам урок! Не считайте писателей-фантастов склонными к мистике!

– Если можно, то секундный вопрос! – попросил я. – Только один. Скажите, как обычно в фантастике называют мир, параллельный Земле?

– Что вы имеете в виду? – не понял писатель.

– Ну, вот нашли планету – почти как Земля. Как ее назовут? Земля-два?

– Очень вероятно, – согласился Мельников. – К примеру, у замечательного писателя, классика американской…

– А вот если находят сразу десяток похожих на Землю планет?

Мельников замолчал. Подозрительно спросил:

– Ну… нашли? И что?

– Их тоже назовут Земля-два, Земля-три и так далее?

– Я полагаю, что в таком случае нумерация пойдет с единицы, – ответил Мельников не колеблясь. – Название «Земля-два» подчеркивает уникальность нашей планеты. Если же численный ряд длинный, то уникальность «оригинальной Земли» лучше подчеркивается отсутствием всяческого номера.

– Спасибо большое, – сказал я с чувством. – Вот у меня тоже такая мысль возникла. Спасибо!

Я прервал связь. Посмотрел на водителя.

– Что-то не так, да? – спросил он.

– Всегда что-то не так.

– Верно. У меня вот резина совсем лысая. А дорога – стекло! Что мэр думает? Такой большой город, столица… машин много, денег много…

Я сидел, прикрыв глаза, и слушал его неторопливую жалобу.

– Все на свете люди придумали, а какой с того толк? Где воюют, где ссорятся. Мир один, а поделить не можем. Счастья как не было, так и нет…

– Ничего, – ответил я. – Вы мне поверьте. Все еще будет.

Машину потряхивало на разбитой трассе и временами вело из стороны в сторону. Надо заехать к родителям. Купить билеты. Разыскать Кешью. Если настало время злых чудес – надо найти в себе мужество остаться добрым. Я погладил большим пальцем холодное металлическое кольцо и повторил:

– Все еще будет.

2004–2005 гг.

Железнодорожный вокзал – место преображений. Мы входим в поезд и перестаем быть собой. Отныне мы обретаем другое прошлое и рассчитываем на другое будущее. Случайному попутчику мы готовы рассказать все, что с нами было, а также то, чего с нами никогда не было. Если судить по разговорам в поезде, то в мире нет скучных людей с неинтересными биографиями.

Вот за это я и люблю поезда.

Даже южных направлений.

Впрочем, купе оказалось неожиданно чистеньким, нехарактерным для украинского поезда. На полу постелена дорожка, на столике белая салфетка и пластиковые цветочки в вазочке, куда зачем-то налили воду. Серенькое, но все-таки чистое белье оказалось уже заправлено. Над окном в металлической подвеске висел телевизор – не плоский монитор, что было бы разумнее, а пузатый кинескопный, но все-таки…

Да, вагон СВ имеет свои преимущества. Не только в одном соседе по купе, но и вообще в комфорте.

Забросив сумку на полку, я прикрыл дверь купе и вышел на перрон. Под ногами хлюпала каша из снега и грязи. Дул мокрый ветер – погода ничуть не напоминала московскую, скорее так бывает зимой у моря, где-нибудь в Ялте или Сочи. Южный поезд будто принес с собой влажное соленое тепло. Я закурил. Рядом притопывали ногами проводницы, громко разговаривая на суржике. Кляли какую-то Верку, на все лады обсуждали ее беспутное поведение.

Билеты в мягкий вагон я взял не по причине чрезмерной изнеженности. Просто не оказалось ни купейных, ни плацкартных. А откладывать поездку я не хотел. Чувствовал – если потяну хоть один день, то никуда не поеду. Хватит с меня приключений.

Или еще нет?

Пока я курил, в вагон прошли несколько пассажиров. Интересно, окажется кто-нибудь из них моим соседом? К примеру, эта худенькая большеглазая девушка в очках с тонкой оправой? Ох, вряд ли… А парень моего возраста, в строгом плаще и с дорогим алюминиевым чемоданом в руках? Тоже сомневаюсь. Ехидные железнодорожные боги наверняка отрядят мне в соседи вот этого дряхлого слепенького старичка, покашливающего на ходу. Или, что самое ужасное в поездках, вот эту молодую женщину с милейшим годовалым ребенком на руках. Вам доводилось присутствовать при смене подгузника в купе? Особенно когда у малыша от тряски и смены пищи расстроится животик? А ведь вентиляцию эта чудесная женщина заставит выключить заранее, чтобы не простудить младенца…