Без воды увяли ихбутоны

Ты«попросила»— яушёл.

Кписьму приложил хокку собственного сочинения. Отправив его, внёс Киоко вчёрный список. Захочет что-то сказать, пусть скажет мне это влицо. При этом Оноду вносить вэтот список нестал, мало личто.

—Вчём моя проблема?— задумался.

Ябыл слишком пассивен, чем все ипользовались. Каждый по-своему. Плыл, как бревно пореке, наслаждаясь водой, солнцем иветром. Найдя ответ, задал следующий вопрос усвоего отражения вкружке скрепким чаем идолькой лимона.

—Непора лимне отправиться наюг, чтобы стать ближе ксвоей мечте?

—Море, солнце, мандарины…— ударился впоэзию, поддавшись лирическому настроению иполёту фантазии.

Ром, пираты, попугаи…

Руанапур, торпедный катер, китаянки…

Взрыв, тюрьма, перезагрузка!

—Поэт изменя такой себе. Осака, прекрасный город, там хорошо, тепло, там принимают, но, как пел Высоцкий, мне туда ненужно. Спинком под жопу возвращаться кматери ятоже нехочу. Ачего жетогда хочу? Доказать этим зазнавшимся вершителям судеб, что Мацумото нековрик удвери,— сам жеиответил, почти без задержки.— Пора самому принимать засебя решения. Лимоны сапельсинами ещё немного подождут.

Как жемне нехотелось этого делать, привык якним, оброс корнями, нобез разрыва оков нет истинной свободы.

—Пора Мацумото увольняться, нонедля того, чтобы уйти, ачтобы остаться! Вот это меня несёт,— суважением посмотрел напакет, полный пустых бутылок, аккуратно поставленный вугол.

Встав, низко поклонился ему, прижав руки кбокам, как полагается.

—Спасибо, Саке-сан, завашу мудрость. Пьянство— удел слабых духом! Сэтого дня меня будут звать— господин Мацумото!