руками, и Крису очень хотелось оказаться сейчас рядом, спустить бретельки по плечам и повторить путь губами и языком. Покрыть это идеальное, созданное для него тело, с ног до головы поцелуями. Вот чего хотелось, а не этого всего.

- Ну что, сложно, да, Крис? Начинать делиться и доверять? – приподняв брови, уточнила она.

- Я люблю тебя, - улыбнулся он, - конечно, ты права.

Соня на секунду спрятала лицо в ладонях.

- И я люблю тебя, - прошептала сквозь пальцы. – И до сих пор не верю, что мы вместе, - выдала то, что было на душе.

- Персик, мы не просто вместе, - ухмыльнулся Крис, - мы уже женаты.

- Точно, - рассмеялась она.

- Забыла что ли, миссис Холланд? Так я вернусь и напомню, - подмигнул он.

Конечно, они проболтали прилично времени, и Крис всё ей выложил. Ну, почти всё. То, что посчитал нужным, вернее. Тоже ведь неплохой шаг вперёд, не правда ли?

39

Год спустя. Август

Руки Сони дрожали, когда она разглядывала тест.

«Нет, ну это невозможно, - пронеслось в голове. – Слишком быстро. Она не готова. Только жизнь стала входить в более-менее привычную колею и тут это».

Она отложила стик к точно такому же второму на бортик раковины.

Господи… за этой вереницей бессонных ночей и дней, наполненных заботами о сыне, они с Крисом не так уж часто бывали близки. Кристофер в принципе почти четыре месяца после рождения ребёнка её не трогал. Соня ходила по дому, как зомби, ещё и восстанавливалась после естественных родов прилично по времени. Потому что мелкий чуть пересидел и выскочил из неё, когда, видимо, совсем припёрло. Был он в четыре килограмма с лишним. Крупненький и капризный. У Алекса или Алексиса, а для бабушки и дедушки – просто Алёшки, было два состояния: есть и спать. И делал он это исключительно на груди у Сони.

Но постепенно ночные сны у мелкого становились всё дольше, а прогулки с бабушкой перерастали в часовые блуждания по парку, вот тогда и у Криса с Соней личная, а, вернее, интимная жизнь более-менее начала появляться. Где же они так прокололись, что на тесте вторая полоска заколосилась?

Соня бы даже не поняла, что снова в положении, если бы не эти странные и давно позабытые ощущения, какие были у неё год назад в первую беременность. Закралось подозрение, решила проверить, чтобы успокоиться, и… вуаля.

Успокоилась…

- Капец, - подытожила она, посмотрела на себя в зеркало, развела руками и выдала: - И как я ему скажу?

Внутри, даже против воли, всколыхнулось неприятное тошнотворное чувство. Это было сильнее её. Просто тело и нервная система на подсознании помнили, как Крис отреагировал на новость в тот самый вечер на террасе, сколько всего нагородил ей. Пусть они даже не раз обсуждали это, тем более, отголоски тех событий в семье Кристофера аукались до сих пор, всё равно Соню замутило. Психологические якоря сильнее разума.

Крис старался стереть из памяти всё плохое, что могло ассоциироваться у неё с их лондонской квартирой, наполнил это место любовью и новыми счастливыми воспоминаниями.

На глаза навернулись слёзы, и Соня почувствовала лёгкую нотку отвращения к самой себе. Вторая беременность и опять никакой радости. Что-то с ней явно было не так.

Можно было, конечно, промолчать, обождать, но Соня не была бы Соней, если бы сразу не пошла к мужу, чтобы выложить ему эту новость, как на духу. Сунула тест в карман платья и спустилась на первый этаж родительского дома.

Летом они гостили в Питере у её родни. Она кое-как с горем пополам сдала в Лондоне сессию. Крис её, конечно, очень поддержал и помог, и никакого перерыва ей делать не пришлось: оба семестра закончены, но теперь Соня не была уверена, что выдержит новый «забег» в таком же темпе. А учиться нужно было ещё два года.

- Ты чего плюёшься? – долетел до неё смех Криса. – Ешь, давай, смотри, какая вкуснятина. Ам… ням-ням. Настоящие овощи. А запах? А аромат? Давай-ка ещё ложку. Главное начать, и войдёшь во вкус.

Она прислонилась плечом к косяку двери, смотря на Криса, сидевшего напротив стульчика для кормления и внушающего сыну о необходимости доесть баночку с овощным пюре. С шести месяцев они начали прикорм, но мелкий, видимо, был весь в папашу, и никакие перетёртые кабачки ему даром не сдались. Кроме маминой груди ничего не признавал.

«А парень-то не промах», - говорил на это Крис, весело подмигивая.

Мелочь засучила ножками, с азартом поглядывая на подлетающую ко рту ложку. Ему интереснее было дёсны почесать о силиконовый материал, чем проглотить пюре. Потому что оно быстро полезло изо рта на подбородок, пока Алекс мусолил ложку.

- Хоть одну-то съел? – поинтересовалась Соня.

- Одну или две проглотил в несознанке, - хмыкнул Крис. – Но это ж только начало. Попривыкнет, распробует. Да, мелкий?

Он обернулся, и у Сони сердце защемило. Так всегда происходило, когда она видела Криса с сыном. Тот был, блин, как ксерокс, сделал копию себя. Даже на макушке тонкие волосики кудрявились, а так разве что глаза у Лёшеньки Сонькины были, а в остальном – ну, вылитый папочка. Ещё и с упёртым характером, который уже проявлялся в мелочах.

Отношение Криса к ребёнку стало для Сони настоящим открытием. Он ни капли не дистанцировался, разделял с ней все тяготы и трудные радости, и был самым лучшим. Практически идеальным. И мужем, и отцом. Иногда ей даже хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, а не сон ли это? Серьёзно, это что, тот самый парень из «Аута», которого она так удачно «не досняла» в тёплый вечер в начале прошлого мая? Или тот отстранённый незнакомец, который просил не питать никаких надежд и говорил, что руку и сердце предлагать ей не собирается? Но сам ей свою фамилию «навязал» и довольно быстро. Всё между ними было странно и невероятно.

Крис в принципе был невероятен во многом. Например, это касалось и его таланта. Прошлогодняя выставка так и осталась на постоянке в одном из арт-пространств города, хотя если бы Соня могла уже заниматься тем, чем мечтала, она бы «свозила» её и в другие регионы. Может быть, когда-нибудь… Ещё удивительно было видеть собственную гигантскую фотографию, вписанную в масштабную инсталляцию при входе на экспозицию. Каждый раз Соня вздрагивала и замирала, когда они туда приходили.

Заказов у